Название: Danse Russe
Рейтинг: R (для безопасности)
Жанр: АУ, ангст, романс
Пейринг: Сакумия
Саммари: Жизнь Нино – это другое, к которому Сакурай не принадлежит.
От автора: здесь смешалась "Карточка Бога", которую автор не видел даже, смутная ностальгия по Кими ва петто, песня Hurt "Danse Russe" и авторский бред. Эри, тебе
Есть ли место, к которому ты принадлежишь?
Есть ли место, к которому принадлежу я?
И будет ли место, к которому принадлежим мы?
читать дальшеНа ощупь отыскав пикающий телефон, Сакурай Шо выключает сигнал и откидывается обратно на подушку, снова закрывает глаза, но, вспомнив, где находится, резко распахивает их и приподнимается на локтях. Свет струится сквозь открытые жалюзи; щурясь, Сакурай отворачивается.
Обычно он поднимался, одевался и ехал в клинику – всё как всегда, как по накатанной. Иногда, когда это было нужно, вечером он возвращался сюда, получал то, что ему было необходимо, и одновременно с этим неосознанно что-то оставлял. По крупице раз за разом, что-то, что заставляло его сюда возвращаться.
Но сегодня было воскресенье. И «как обычно» не срабатывало.
Шо оборачивается и смотрит на спящую фигуру рядом, на обтянутые простыней плечи, борясь с желанием эти плечи обнять, притянуть к себе. Он протягивает руку и на полпути опускает ее, шумно выдыхая. Хмурится, задаваясь вопросом, когда все стало меняться и почему.
***
Алкогольные пары, сигаретный дым и чудовищная смесь десятков дорогих одеколонов – вполне обычная атмосфера этого места. Сакурай не отрывается от дисплея телефона, не глядя, одним лишь жестом дает понять официанту, что он хочет, - и получает это. Огни прожекторов весело переливаются в полупустом бокале – уже четвертом за этот вечер. Устоявшийся порядок лучшего хирурга Токийского клинического центра: сумасшедший день, плавно переходящий в ночь, пачки сигарет в перерывах, и как заключение –закрытый клуб и арманьяк до того предела, когда всё становится не важно – ровно до следующего утра и головной боли, напоминающей об иллюзии вчерашнего спокойствия.
По-прежнему уткнувшись в телефон, проверяя свое расписание на завтра, Шо чувствует на себе взгляд и, обернувшись, через несколько стульев от себя видит сидящего за барной стойкой парня, рассматривающего его с каким-то почти научным интересом. Парень выглядел странно, и эта странность цепляла. Черная кофта из тонкого материала с глубоким вырезом открывала ключицы, их линии заострялись оттого, что парень ссутулился. Длинная челка закрывала почти пол-лица.
Заметив в глазах Сакурая недоумение и вопрос, незнакомец усмехнулся и сделал глоток Hors d'Age – арманьяк 1958 г. – идентичный тому, что был в бокале Шо. Он никогда не видел такой усмешки – Сакурай чувствовал, как от нее мурашки бежали по спине. Шо смотрит на почти истлевшую сигарету в своей руке, тушит ее в пепельнице, по-прежнему ощущая на себе взгляд. На сегодня вечер окончен, - решает он, расплачивается с барменом и уходит, не удержавшись от того, чтобы еще раз взглянуть на странного парня.
Не без удивления замечая на губах все ту же усмешку, Сакурай усмехается в ответ перед тем, как исчезнуть в толпе. Он даже не понял, что только что нажал на START.
Летний ночной воздух пахнет городом, а на вкус он напоминает Hors d'Age 58-го года. Садясь в машину, Шо в последний раз оборачивается на двери клуба, ловя себя на мысли, что всё это похоже больше на побег. Найдя в кармане пиджака ключи, заводит двигатель, но в ответ знакомое тарахтение, смолкнувшее на третьей же секунде. Сакурай пробует снова и снова – но двигатель не заводится. Парень из автосервиса несколько раз советовал оставить машину для смены некоторых деталей, но Шо всё откладывал до «когда-нибудь».
Чертыхаясь, выходит из машины и хлопает дверью – сильнее, чем стоило бы, снова посылает к черту непонятно кого. Улицы пустые, только на перекрестке мигает светофор, мимо которого проезжает одинокая иномарка. И в довершение вечера – будто по заказу – темный дисплей телефона, извещающий о севшей батарейке. И Шо ругается в третий раз.
- Что-то не так? – как из-под земли заставляет Сакурая резко обернуться и встретиться… судьба явно сегодня решила над ним посмеяться, - по другую сторону от машины стоял тот самый странный парень, стоял и по-прежнему ухмылялся.
- Машина не заводится, - кивнул Шо вникуда.
- Ого! – Присвистнув, парень не без восхищения посмотрел на авто, - «Бугатти Вейрон», за 2,5 секунды разгоняется до 100 км/ч.
Шо улыбнулся и исподлобья посмотрел на незнакомца.
- А ты не только в выпивке разбираешься, но и в машинах.
- Вообще-то, в дорогих машинах, - поправил тот и после некоторой паузы добавил, - Подвезти?
Сакурай взглянул на парня то ли с иронией, то ли с насмешкой, борясь в себе с желанием поинтересоваться возрастом нового знакомого, особенно глядя на ключи от автомобиля, зажатые в пальцах, похожих больше на пальцы пятилетнего ребенка, а не взрослого мужчины. Переведя взгляд в сторону, куда кивнул незнакомец, Шо увидел черный «Порше».
«Очередной ботчан», - мысленно пришел к выводу хирург, с трудом сдерживаясь от скептической улыбки. Иного варианта в голову не приходило. Парень был слишком юн, чтобы суметь самостоятельно заработать на такую дорогую игрушку честным трудом. О версии, где мелькал труд нечестный, Шо решил не думать. Да и это было не его дело – а значит, нечего голову забивать путями и средствами накопления капитала нынешней молодежи.
- Ну, так что? – вырвал из размышлений скрипящий голос.
Другого выхода у него всё равно не было, поэтому…
- Надеюсь, у тебя есть права, - ответил Сакурай.
Парень вновь сделал это – усмехнулся. Шо даже стало не по себе, эта усмешка была неприятной – или наоборот. Он еще не определился.
Оказавшись в машине, мужчина достал визитку – по привычке – и протянул ее незнакомцу.
- Кстати, я - Сакурай Шо, хирург Токийского клинического центра.
Водитель перекинул через плечо ремень безопасности, с кривой улыбкой взял визитку и, даже не взглянув на нее, выбросил в открытое окно. Шо почему-то даже не возмутила такая невежливость молодого человека. Будто от него подобный жест был предсказуемым. Сакурай лишь откинулся на спинку сидения и отвернулся к окну, заворожено глядя на по-прежнему мигающих светофор и не отдавая себе отчета в том, что сейчас он неосознанно думает о парне, сидящем рядом.
- Куда едем? – в очередной раз вернул его на грешную землю парень со странной ухмылкой. Шо поленился оборачиваться полностью – хватило лишь полуоборота головы, будто прилипшей к спинке. Он какое-то время молча смотрел на незнакомца, пока наконец не прозвучал самый простой ответ:
- А куда хочешь?
Это была последняя усмешка в тот вечер, перед тем, как новый знакомый завёл двигатель автомобиля, тронувшегося в следующее мгновение с места – так же, как и эти странные отношения, существование которых до сих пор оставалось под вопросом.
В ту ночь Шо мало что запомнил. Лишь светлую деревянную дверь, к которой он прислонил нового знакомого, пока стягивал с того кофту, легкий запах ванили и дорогих духов, исходящий от темных волос и кожи, чувство эйфории, которое он так давно не испытывал, и пришедшее ей на смену – небывалое спокойствие.
***
Вторая встреча произошла почти через неделю. Шо сидел в своем кабинете, разбираясь в деле пациента, которому он, несмотря на всю свою гениальность, так и не смог ничем помочь. Настольная лампа была единственным освещением. А единственным горящим окном в этом здании, помимо комнаты дежурного медперсонала, было окно кабинета молодого хирурга. Никто не пытался его беспокоить – к этому давно привыкли. Каждый раз, когда такое происходило, Сакурай-сенсей сидел в кабинете допоздна, читал дело и курил – сигарету за сигаретой. Пока не появлялся в коридоре посреди ночи, с мягкой улыбкой прощался с оставшимися работниками и уезжал в закрытый клуб.
Рука замерла над уголком новой страницы. Понадобилась доля секунды, чтобы принять решение.
Когда Сакурай, чудом отыскав по памяти квартиру, оказался на ее пороге, хозяин дома не спал.
- Неужели ты думаешь, что можешь появиться здесь, когда тебе взду… А, ладно, к черту, - было единственной фразой за тот вечер. И, как в первый раз, Шо проснулся раньше, оделся и уехал. Не прощаясь. Это было лишним, как и «привет», когда он переступал порог этой квартиры. Любые формальности здесь вообще были излишни. Здесь всё становилось простым.
И Шо стал приезжать сюда, как минимум, раз в неделю. Подобное убивало его своей неправильностью. Но он ничего не мог с этим поделать. Его безудержно тянуло сюда.
***
- Кстати, как тебя зовут? – спросил однажды Сакурай, глядя в спину парня, на которого падали первые лучи солнца, проникающие сквозь незадернутое окно.
- Нино, - коротко ответил тот, не оборачиваясь.
- Это, и правда, твоё имя?
- Так меня все называют, так что можешь считать и так, - его голос был уставшим, будто говорил Шо, чтобы тот уже отвязался. А лучше собрал вещи и сделал то, что делает обычно, - уехал.
- А на самом деле?
- Зачем тебе?
На сей раз парень повернулся и с любопытством уставился на Сакурая. Тот пожал плечами.
- Просто. Обычно мне интересны имена тех, с кем я сплю больше одного раза.
Юноша рассмеялся.
- Раз тебе интересно, меня зовут Ниномия Казунари. Но можешь меня звать «Нино». А еще лучше никак не звать. «Ты» вполне достаточно, - усмехнувшись, Нино вновь повернулся к Сакураю спиной.
- Казунари, - медленно повторил Шо, - А если я буду звать тебя «Казу»?
Парень резко обернулся и раздраженно посмотрел на него:
- Слушай, у тебя много времени, что ты решил завести беседу? Если так, то мы могли бы еще раз заняться сексом, а не тратить его на пустую болтовню.
Нино сел, свесив ноги с кровати и, перед тем как встать, вполоборота спокойно добавил:
- Тебе необязательно называть меня по имени. Всё равно, это – другое.
- Другое? – переспросил в недоумении Сакурай, но обнаженная спина Казунари уже скрылась за дверью в ванную.
Продолжая смотреть вслед, Шо тогда понял, что значит это самое «другое». У каждого из них было это «другое» - их жизни, в которых места друг другу не было. Поэтому он не спеша поднялся и сделал «то, что делает обычно». И больше никогда не пытался назвать его по имени.
***
Сакурай часто спрашивал себя, зачем он приезжает сюда. Ведь не только ради секса. Это подтверждает хотя бы тот факт, что ему это не надоело спустя месяц. Значит, дело было не в этом. Нино никогда не задавал вопросов, никто ни о чем не спрашивал. Всё, что он говорил, было либо язвительными замечаниями, либо краткими ответами на вопросы Сакурая. Если у Шо был отсутствующий вид, Казунари просто молча садился рядом и перед тем, как поцеловать, с каким-то умиротворением заглядывал ему в глаза. Будто всё понимал. Прикосновения Нино опьяняли – но не так, как вино или арманьяк, не так, как снотворное или сигаретный дым, - это было лучше. Порой это накрывало его волной удовольствия, порой он задыхался от этого, но неизменным было одно – спокойствие, приходящее в конце.
И иногда Шо это пугало – то, как мог действовать на него этот совсем чужой ему парень. «Это просто секс», - убеждал себя Сакурай. Однажды кому-то из них это надоест и они разбегутся, и каждый из них забудет имя другого - имена, по которым они даже никогда друг друга не называли.
***
Шо подозревал, что у Казунари кто-то есть. Кто-то из того самого «другого». Но никогда не спрашивал. Во-первых, это было не его дело. А во-вторых, ему было откровенно всё равно.
В ту ночь он уже собирался ехать домой. Международная конвенция врачей затянулась допоздна, плавно переходя в банкет по случаю ее окончания. Но на полпути он повернул и поехал к нему. Дверь оказалась незапертой, но между ними не было тех отношений, чтобы Шо мог войти просто так. Между ними, к слову, вообще не было никаких отношений. Поэтому он позвонил. Два раза. Третий. После некоторых раздумий Сакурай все же толкнул дверь и вошел в квартиру.
Нино сидел в углу дивана, подобрав под себя ноги и еще больше становясь похожим на подростка. На коленях парня стоял полупустой бокал, поддерживаемый ладонью, меж пальцами которой дымилась сигарета. Странно, до сих пор Шо был уверен, что этот парень не курит. Но пустая пачка на столе перед диваном говорила об обратном.
- Дверь была не закрыта, и я…
- Забей. Я думал, ты уже сегодня не приедешь, - криво усмехнувшись, первым нарушил молчание хозяин квартиры.
На сей раз была очередь Шо понимать. Он молча подошел и забрал из рук парня сигарету, туша ее в пепельнице. Оставив бокал на столе, Сакурай бережно притянул Казунари за руку к себе и обнял его со спины – обнял впервые за эти 4 месяца. Шо выпустил руку Нино из своей, чтобы, порывшись в кармане брюк, вновь накрыть его ладошку своей, вложив в нее конфету в яркой обертке – подарок одной маленькой пациентки. Послышался смешок, и он, приподняв голову, увидел скользнувшую на лице Казунари улыбку. Шо не выпускал его руку, пока не услышал тихое посапывание и не убедился в том, что Нино уснул. Не выпускал, пока думал о том, что в эту ночь всё усложнилось. О том, что с этой ночи для него было важно видеть эту застывшую на губах улыбку и слушать его сонное дыхание. Не выпускал до тех пор, пока не зазвонил органайзер, сообщая своему обладателю о скором собрании в клинике. Поэтому Шо осторожно поднялся и, укрыв Казунари одеялом, твердо пообещав себе, что больше сюда не вернется.
***
Но через две недели он нарушил это обещание.
- Как ты узнал мой номер? Ты же выбросил визитку.
- Хватило и того, что ты назвал своё имя и место работы. Мне не надо повторять дважды, - пожал плечами Нино, играя с зажигалкой.
Голос Ниномии был последним, который Шо ожидал услышать в трубке телефона субботним вечером. А спустя полчаса увидеть и его самого, сидящего за той самой стойкой бара, за которой он увидел его впервые. Но на этот раз – уже на соседнем стуле с хмурым взглядом. И Сакурай больше не стал задавать вопросов. Не стал ничего говорить. Говорить было не о чем. Всё было не важно.
Важно было сесть в черный автомобиль и послать всё к черту.
***
- Эй, это еще что? – ставя стакан с соком на подставку, Нино кивнул на открытую папку с какими-то бумагами перед Сакураем.
- Я сейчас уберу, просто это срочно.
- Нечего притаскивать свою работу ко мне домой, - нахмурился парень.
- Почему?
- Потому что это… другое.
Неловкое молчание, повисшее в комнате, нарушил зазвонивший телефон Шо.
- Да, это Сакурай. Здравствуйте, Тамагава-сенсей, - стараясь внимательно вслушиваться в то, что ему говорил семпай, Шо следил за Ниномией, который уже успел закатить глаза и сейчас смотрел на него с видом «о чем я только что тебе говорил». -… Да-да, я вас слушаю, конечно.
Вынырнувший прямо перед ним из неоткуда Нино был явно не вовремя, но тот, кажется, так не считал.
- Да подожди… Нет, это я не вам… О, боги!.. Это я тоже не вам, сенсей. Но, безусловно, иностранная профессура тоже боги.
- Мне надоел этот сенсей, - недовольно проворчал Нино и, забрав из рук Шо телефон, нажал на сброс, после чего, игнорируя возмущения Сакурая, выключил его.
- Ты только что лишил иностранных профессоров моей лекции.
- Переживут…
***
- Чем ты занимаешься? – спросил вдруг Сакурай, когда они стояли у металлического забора, огораживающего балкон.
- Танцую, - просто ответил Нино, глядя вслед ускользающей серой дымке.
Шо даже не сразу нашел, что ответить на внезапный ответ без уверток и «какая разница».
- В смысле?
- В смысле, в театре.
- Тебе это нравится?
Нино равнодушно пожал плечами.
- Это бесит моего отца, а значит да – нравится.
- Почему бесит?
- Слишком много вопросов, - усмехнулся парень, сбрасывая вниз пепел. – Слышал о сети отелей «Золотой глобус»?
- Только глухой о них не слышал. Хотя рекламу, которой завешено полгорода, и то должен был увидеть.
- Ну вот, владеет этим моя семья. Ну а я вроде бы как не пошел по стопам предков. А, ладно, не важно, всё это…
- …Другое, - закончил за него Шо. – Я помню. - Нино как-то странно на него посмотрел и кивнул, - Просто интересно. И можно еще вопрос?
- Ничего другого от тебя я сегодня всё равно не дождусь, так что валяй.
Сакурай какое-то время просто молча смотрел не него. Этот вопрос его мучил с самого начала, но не был бы он лишним?
- Почему ты тогда, в баре, смотрел на меня?
Казунари, до сих пор смотревший вперед, взглянул прямо на Шо.
- Потому что мне тогда показалось, что я тебе нужен.
Хирург в изумлении смотрел на парня, пока не заставил себя рассмеяться.
- Ты себе льстишь.
Тот просто пожал плечами и потушил окурок в пепельнице.
***
Шо никогда не переставал думать об этих словах. Может, Нино действительно был прав, и он был нужен ему, Сакураю. Он задумчиво смотрит на спящую фигуру, ища в себе ответ, который он уже давно знает. Шо вновь протягивает руку, но вновь ее одергивает и отворачивается.
- Если хочешь что-то сделать – сделай это, - слышит он бормочущий голос и оборачивается. Глаза у Казунари по-прежнему закрыты, только на лбу пролегла едва заметная складка.
- Думаю, мне лучше уйти.
И оба знают, что это «уйти» означает.
- Ты в праве делать, как хочешь.
Шо улыбается – сам себе.
- Но я так не думаю.
- Как?
- Что так - лучше. Если хочешь, оставайся, - невнятно произносит Казунари, зарываясь носом в подушку и натягивая на голову одеяло.
- Оставайся и приготовь мне кофе? Или оставайся, и я тебе буду готовить кофе каждое утро?
Из-под одеяла появляется взлохмаченная голова, которая хитро улыбается.
- Нет, оставайся и будешь мне готовить кофе каждое утро, Шо… Нет, Шо-чан. Да, так мне нравится больше.