<3

пока только превью

@темы: Тома

---

Я тут подумала. Такой флешмоб обычно делают по книгам, но так как что почитать у меня и без всяких флешмобов хватает, поэтому сделаю такой по фильмам.
Вы мне даете фильм, я его смотрю и пишу подробно о своих впечатления, с капсами и т.д.

1. от Yulqui - "Амели"
2. от Iam_Banana - "Леденец"
3. от mavRrik - "Темный город"
4. от ma6er - "Общество мертвых поэтов"
5. от J_Yuki - "Непокоренный"
6. от Yassu - "Август Раш"
7. от KateQuinn - "Школьный дебют"
8. от Mari555 - "Престиж"
9. от Малышка Черри - "Джули и Джулия: счастье по рецепту"
10. от nandemonai - "Honokaa boy"
11. от AyumiAyu - "Кикуджиро"
12. от iz-ti - "Много шума из ничего"
_______________
пока всё)

запись создана: 12.10.2011 в 00:16

@темы: флешмоб, movies/dramas/tv-shows

---

Dead Poets Society (1989)

 ma6er предложила мне фильм "Общество мертвых поэтов"
В фильме показана закрытая школа с довольно-таки консервативными методами и принципами. Школа принимает исключительно мальчиков, и более того, выпускники этой школы (бОльшая их часть) поступает в университеты знаменитой Лиги Плюща. Но стоит сказать, что преподаватели там снобы и ханжи. Ученики - мальчики преимущественно из обеспеченных семей. Их жизнь в общем-то распланирована надолго вперед, и распланирована совсем не ими.
Так, например, ГГ Нил Перри готовится быть врачом, потому что так решил его отец, собственно, не задаваясь ни разу вопросом, а хочет ли того его сын, да и вообще, чего он хочет. И таких мальчиков полно - практически все друзья Нила. Они живут, ограниченные какими-то правилами, рамками.
Пока в школе не появляется мистер Киттинг, новый учитель литературы, который заставляет их бороться с конформизмом, заставляет их пробудить в себе желания, жить так, как они того хотят. "Пусть ваша жизнь будет яркой", "Лови мгновение" - эти фразы можно услышать на протяжении всего фильма не раз.
И мальчики действительно заглядывают внутрь себя, пытаются понять, чего им хочется в этой жизни. Один выбирает себе вымышленное имя, другой перебарывает себя и пытается добиться девушки, в которую влюбился, несмотря на то, что у той есть почти-жених.
Нил Перри играет в театральной труппе, получает главную роль в спектакле, по сути находит то, чем хочет заниматься.
Но сколько бы они ни боролись с этими рамками и устоявшимся болтом, во что превратилась вся школьная система, оказывается, что против лома нет приема. История заканчивается трагедией - и тут я аплодирую сценаристам, потому что такого я ну никак не могла предвидеть. Решение Нила было внезапным и, наверное, необоснованным. Но... закономерным. Скорее всего, иного выхода не было.
И финальная сцена, когда мальчишки становятся на парту, произнося "О, капитан! Мой капитан!" - волшебно
Фильм напомнил по своей атмосфере и теме "Хористов".
Как итог: потрясающе. Я в восторге.
Спасибо большое за совет)

Капсы

@темы: movies/dramas/tv-shows

---

Dark City, 1998 год

За рекомендацию спасибо  mavRrik
Когда увидела, что фильм снят тем же режиссером, что снимал и "Ворона", ожидала многого, и ожидания меня не подвели. Я далеко не фанат фантастики, но если расценивать фильм только с такой позиции - значит, не понять его. Более того, он покажется бредовым.
На самом деле фильм очень здоровский.
Люди живут в городе, где давно пропало солнце. И самое страшное - они сами того не заметили. Плюс ко всему, одна довольно-таки жутковатая компания ворует человеческие воспоминания и вставляет их себе, занимая места этих людей. Вот что касается этой компании - риалли крипи. От одного их вида мурашки разбегались по телу. Это похлеще всякого фильма ужасов.
Актерский состав внезапно порадовал. Я обычно изучаю каст до просмотра фильма, а тут скачала и даже не посмотрела ничего, кроме саммари и режиссера. И приятным сюрпризом были Руфус Сьюэлл и прекрасная Дженифер Коннели. Оба умницы, мне нечего тут добавить, правда. По-настоящему хорошая игра.
Фильм напомнил книги из серии Оруэлла или Голдинга, нечто такое антиутопичное, хотя не совсем, конечно. но настроение то же. Есть такой жанр в литературе, как роман-катастрофа, где описывается мир, который был бы, если бы. Или будет, если люди не задумаются вовремя. Вот тут также. Погружаясь в какие-то совершенно пустые вещи, люди не замечают, как исчезает солнце, как они теряют одно за другим воспоминания, как они становятся практически марионеткой в чужих руках, а их мир - простой декорацией.
Но, конечно, же всё побеждает в итоге любовь, и то ,что авторы дают героям буквально шанс начать всё сначала, с чистого листа, - это здорово.

@темы: movies/dramas/tv-shows

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Я плохо разбираюсь в человеческих отношениях. И, наверное, поэтому, когда со мной поступают не совсем хорошо раз, я думаю, что где-то в этом была виновна я. К тому же, всегда есть фактор "не подумал - ляпнул". И я наивно полагаю, что ладно, ничего страшного, отношения важнее.
Но фиг. Когда одно и то же повторяется не один раз, понимаешь, что ты сама важнее.
И хрен с ними, с людьми, которые позволяют себе так вести.

@музыка: Arashi - Once again

@темы: sadness, smthg's wrong w/me, rly, unicorns in my head

---

Я тут только пришла из универа, а мне Женька в скайпе такую новость рассказалаа *__________*

Надеюсь, он после окончания зашел за кулисы поздравить лично ^^

айм чооо исксайтед, хонто да

И тамблер:
Все знают, что Шо заставил Джуна пойти в старшую школу. Он сказал ему однажды: Я туда не пойду, надеясь на то, что Сакурай примет его сторону. А Шо ответил: Нет, ты должен пойти.

Sho : I slept at his place, the day before his graduation day.

Jun : yeah, in the morning, I said “ittekimasu.”

Sho : so I said, “itterasshai.” (laughs)

it's halloween, but my otp is making me feel like it's christmas. (с) тамблер XDDDD

@темы: итибан, Химэ-сан, dears, Sakumoto is OTP, Happy

---

Так как наши люди не умеют сказать, понравилось им или нет, и вообще написать пару слов впечатлений своих, ввожу голосовалку, ибо мне надо Маринеко что-то сказать о том, как восприняли русские фанаты ее фик.

Просьба большая, просто громадная - тыкать на кнопочку только тем, кто читал. Если вам хочется просто ткнуть - не надо этого делать))

Вопрос: Обожествление

1. Понравилось		16	(94.12%)
2. Не понравилось		1	(5.88%)
3. Не могу понять, понравилось или нет		0	(0%)
Всего:		17

@темы: ПЧ

---

Про лабиринт

Клип странный, но забавный. Повторюсь - мальчики ужасно красивые. И Сакурай тут забрал мое сердце в очередной раз, потому что я фангерлила ичибана все сколько-то-там минут экранного времени. Ему очень идет тот монохромный костюм, и прическа тоже идет.
Про сингл: пока не впечатлил. Помимо заглавной песни, нравится та, что с сакурэпом и together forever.
Имха: к сожалению, сингл слабенький.
Просьба к костюмерам: давайте штаны Сакураю из ткани пожестче.
А! В клипе один сакумото-момент детектид.

вижуал

Мацумото тут такой бох, господа *О8*

И отп



Кстати.
Jun : Sakurai texted me “congrats on the first day” when he’s also busy shooting his drama.

По телеку идут Стиляги**

@темы: итибан, Aibaka, Химэ-сан, Sakumoto is OTP, Arashi, good-looking guy, Риида

---

Я по жизни законченный идиотоптимист и, даже если на секунду расстроюсь, то в следующую скажу, что это плевое дело и оно того не стоит. Но сказать, что я сейчас расстроена, - значит, не сказать ничего
Поэтому сейчас я куплю себе чего-нибудь вкусненького и досмотрю химитсу спешл.
Оно того, может, и правда не стоит, но всё-таки.

@темы: sadness, unicorns in my head

---

[перевод] Idolization - Обожествление - Часть II

Автор: Marineko/ mylittlecthulhu
Оригинал: kaijoufic.livejournal.com/50528.html
Перевод: ChioChioSan,  nandemonai
Фандом: Arashi/Араши
Пейринг: Sakumoto/Сакумото
Рейтинг: R
Объем: ~11 424 слова (всего)
Прим. автора: Араши не владею. К написанию подтолкнула salwaphoenix, которая хотела фанфик, в основу которого бы легла песня Silverchair Miss You Love.
Прим. переводчиков: лучшее, что когда бы то ни было написано по этому пейрингу. Будем рады, если вы оцените этот фик так же, как оценили его и мы. Если вы владеете английским, советуем всё же не полениться и прочесть эту вещь в оригинале - она покажется вам еще лучше. Спасибо Маринеко, которая написала эту вещи и позволила ее перевести на русский И отдельное спасибо от меня Эри, которая довела перевод до читабельного вида

Часть I

Часть II

Голова Шо пульсировала, нестерпимая головная боль ещё с самого утра только усиливалась. Сакурай не хотел поднимать суматоху, поэтому он радостно поприветствовал персонал журнала и представил остальных участников, не показав никоим образом, что у него болит голова.

В последнее время это случалось все чаще; Аиба приставал к нему, чтобы Шо пошел к врачу, но нужно было дождаться более подходящего времени, чтобы взять отгул. Сейчас работы каждому хватало по горло, и пусть никто этого не озвучивал, но когда дело касалось всех пятерых, именно Шо отвечал за то, чтобы все прошло гладко.
Оно был самым непоколебимым из них, но когда лидер уставал или расстраивался из-за чего-то, то просто отказывался что-либо делать. Нино хоть и хорош в сотрудничестве, но он всегда так явно хочет поскорее вернуться домой, что это не остается незамеченным и влияет на настроение окружающих. Джун подходит к делу с излишним энтузиазмом, и иногда его заносит. А Аиба, хоть и довольно хорошо справляется сам по себе, но может одинаково внезапно расплакаться или разозлиться, если увидит, что кому-то грустно. Естественно, с ними это случалось редко, да и не в одно и то же время. Шо следил за предупреждающими знаками, постоянно проверяя, в норме ли настроение, убеждаясь, не нужен ли перерыв, не надо ли найти способ, как стабилизировать ситуацию, пока всё не зашло слишком далеко.

Это изматывающая и неблагодарная работа, потому что никто из них не хотел признавать своего предела. Но кому-то приходилось делать это за них.

И Шо спрашивал себя, когда было решено, что этим кем-то должен быть он.

})i({

“Я в этом не участвую”.

Все посмотрели на Джуна; они были измучены из-за летней липкости от жары, работали без перерыва почти 4 дня без особого продвижения вперед, и все, чего они хотели на тот момент – поскорее закончить с делами и отправиться домой.

“Мне плевать”, – сказал Матсумото, возможно, зная, о чем думают остальные. Он наверняка знал, ведь и сам думал о том же.

“Я все равно этого делать не буду”.

Нино выглядел так, будто собирается кого-то убить (вероятно, Джуна), а Аиба – будто вот-вот заплачет. И Шо прекрасно их понимал, потому что сейчас чувствовал и то, и другое. Но он взглянул на Оно, а Оно посмотрел на него, и они поняли друг друга. Это не тот случай, когда можно отказаться, поэтому Шо только смиренно выдохнул.

“Я сделаю”, – сказал он.

На этот раз все смотрели уже на него. На их лицах - смесь облегчения, удивления и беспокойства.

“Но, Шо-чан”, – произнес Аиба, - “Ты уверен? Тебе будет сложнее, ты же боишься высоты”.

Забавно, подумал Шо. Обычно они посмеялись бы над ним и с нетерпением ждали, как он выставит себя полным идиотом на национальном телевидении.

“А есть еще добровольцы?” – спросил Сакурай, и Аиба тут же замолк.

“Они просили меня, не так ли? Поэтому это сделаю я”, – признавая поражение, сказал Матсумото, ни на кого не глядя, когда все вновь обернулись к нему. Джун поднялся со своего места, собрание было окончено.

Позже, когда съемки закончились, и они не могли дождаться, когда смогут – наконец-то – пойти домой, Шо подошел к Матсумото и тихо произнес:

“Спасибо”.

“Я сделал это не ради тебя”, – ответил Джун. Его голос был столь же тверд, как и стена, которую со временем он возвел между ними.

Шо кивнул. Тогда он еще не знал, что иногда будет вспоминать о том дне. Думать, что было бы, если он сказал больше, больше по-настоящему важных вещей? Может, тогда бы они не пришли к этому моменту?

})i({

Когда объявили пятнадцатиминутный перерыв, Джун поспешил обратно в гримерку, по-видимому, проверить Оно. Аиба последовал за ним, а Нино тут же достал свой DS – очевидно, из воздуха, потому что Шо понятия не имел, где тот его хранит. Они не говорили этого вслух, но очень дорожили каждой появившейся свободной минуткой. Так же, как и наслаждались проведенным вместе временем, бывало и так, что было сложно видеть лица друг друга и не думать о работе, даже в личное время.

Шо не сдвинулся с места; отсюда гораздо проще будет вернуться к работе, когда перерыв закончится. Он надеялся, что чем меньше будет двигаться, тем больше у него шансов поверить в то, что боль в его голове прошла, - так он к ней привык. Шо закрыл глаза, думая, что плевать, если люди подумают, что он уснул, и в этот момент что-то легко ударило его по спине. Сакурай тут же открыл глаза, оборачиваясь.
Первым, что он увидел, было рукой прямо перед его лицом. Понадобилось больше времени, чем обычно, чтобы сфокусировать взгляд и увидеть, что в руке были какие-то таблетки. В другой руке у Джуна была бутылка воды.

“Ты никого не одурачишь”, – сказал он. - “Лучше прими их, пока у тебя не началась мигрень”.

Шо взял болеутоляющие и проглотил их, запив водой, взятой у Джуна. Когда он поднял взгляд, чтобы поблагодарить, Матсумото просто забрал наполовину пустую бутылку и ушел обратно в гримерную. Сакураю было интересно, злится ли Джун, и если злится – то почему.

})i({

Шо многое упускал из виду, потому что не смотрел. Или потому что был слишком занят чем-то другим. Он не заметил, когда Джун начал пить, не заметил и по прошествии месяцев. Конечно, Сакурай был со всеми на дне рождении Матсумото, и смутно осознавал, что Матсуджун вообще может пить, но эта информация никогда не трансформировалась в мысль, что он станет. Вероятно, потому, что он никогда не беспокоился о возрасте, когда дело доходило до выпивки, и думал, что раз Джун не пил раньше, то и теперь не будет.
А может, Шо вообще не задумывался об этом.
В любом случае, он растерялся, когда посреди ночи ему позвонил Джун из какого-то бара, который, по счастливой случайности, находился неподалеку от его дома.

Пьяным Джун был вполне сговорчив, поэтому Шо не составило большого труда довести парня до машины. Он был уже на полпути к своему дому, когда подумал, что, проснувшись завтра в комнате Сакурая, Матсумото вряд ли это оценит. Особенно, спустившись вниз и встретившись с его семьей, тем более – если у него будет похмелье. Поэтому Сакурай развернул машину и поменял маршрут на спальный район. Необходимо было каким-то образом провести Джуна внутрь, потому что некоторые люди будут особенно рады увидеть Матсумото, возвращающегося домой в таком состоянии. Особенно если эти люди хотят, чтобы их группа прервала своё существование.

Забавно об этом так думать, потому что именно Джун был тем, кто обычно брал все давление на себя. Шо посмотрел на него, на секунду отрывая взгляд от дороги, но Матсумото уже спал на заднем сидении. Сакурай улыбнулся, думая о том, что, несмотря на все еще прохладное, воинственное отношение со стороны Джуна, когда его оборона спадает, за ней оказывается все тот же человек. Иногда Шо казалось, что сердце Матсумото слишком мягкое, слишком ранимое, и это пугало его; Джуна так легко было ранить. Он слишком легко мог отказаться от желания уйти, даже если это место, куда ему вообще не следовало бы приходить. Поэтому когда Джун стал вести себя по-новому, будто нацепив на себя броню, Шо мог облегченно вздохнуть. Пусть он и сожалел об этих изменениях.
Не без проблем добравшись до комнаты Матсумото, Шо положил младшего на кровать и накрыл его одеялом, проверив, оставил ли для него на краю тумбочки стакан с водой – на утро. Сакурай уже собирался уходить, когда Матсумото внезапно проснулся.

“Шо?”

“Спи”, – сказал он. Матсумото закрыл глаза, молча соглашаясь, но когда Сакурай открыл дверь, стараясь не скрипеть, Джун что-то пробормотал, и понадобилось немало усилий, чтобы разобрать слова.

“Почему ты продолжаешь делать мне больно?”

})i({

Это заняло три недели, чтобы Джун пришел к выводу, что ему нужно поговорить с Шо о случившемся.

Джун ждал, пока они останутся наедине, прежде чем подойти к нему. В тот день Шо уезжал домой пораньше. Ему было необходимо что-то дочитать для важного интервью, которое он давал на следующей неделе. Водитель никогда не высаживал его прямо у дома - обычно Шо просил, остановиться за пару кварталов. Он покупал в продуктовом магазине еду, и тот факт, что на кассе оказалась его любимая продавщица, привел Сакурая в хорошее настроение. Он поболтал с ней немного, посмеялся над ее жалобами на недавние причуды ее парня. Шо никогда не встречал его раньше, но по рассказам он чем-то напоминал Аибу.
Шо не знал, как Джун вошел, так как посторонним разрешалось войти лишь с согласия от тех, к кому они пришли. И все же, направляясь к лифту, Сакурай встретился с Матсумото.

“Что ты здесь делаешь?”

“Нам нужно поговорить”, - ответил Джун, но, заметив, каким взглядом одарил его Сакурай, поправился. - “Мне нужно поговорить”.

А он, значит, должен выслушать, предположил Сакурай. Пожав плечами, Шо дал Джуну знак следовать за ним, спрашивая себя, хорошая ли эта идея.

})i({

Шо был уверен, что останется в гримерке один, так как для индивидуальной фотосессии его снимали последним. Он знал, что Аиба ушел домой сразу же. Тот бегал туда-сюда по гримерке, как ураган, не останавливаясь ни на секунду и бормоча что-то о свидании, и выскочил в дверь прежде, чем Джун смог предупредить его о том, чтобы тот был внимателен и не попался папарацци. Сам Джун ушел сразу вслед за ним, а после и Нино. Спустя пару минут после того, как ушел Оно, дверь в гримерку резко распахнулась, и в комнату вошел Нино. Решительно закрыв за собой дверь, он медленно подошел и сел напротив Шо.

Какое-то время они просто смотрели друг на друга: Шо в недоумении, а в глазах Нино одновременно была и какая-то решительность, и твердость.

“Ты сволочь”, – сказал, наконец, Казунари.

У Шо было ощущение, будто его ударили, потому что это был его лучший друг, и он знал, что в этом случае Нино может говорить лишь об одном. Сакураю не нужен был кто-либо еще, чтобы обвинять его в этом, потому что он и сам прекрасно знал о своих грехах.

“Я знаю”, – ответил Шо, потому что и правда, что еще тут можно сказать?

“Я сказал так лишь потому, что разговаривал с Джуном, который делает вид, что все в порядке. И он будет в бешенстве, если узнает, что я говорю тебе то, что сейчас говорю, но ты должен знать, что ты сволочь”.

“Я знаю”.

“Вот и хорошо”.

“Джун рассказал тебе?”

Нино закатил глаза.

“А думаешь, стал бы? Он умеет хранить секреты лучше, чем кто-либо из нас, а этот он хранит достаточно близко к сердцу. Он удивился, когда я сказал ему, что знаю”.

Суровость во взгляде смягчилась, и Казунари вздохнул.

“Я знаю тебя, Шо. И я знаю его. Возможно, будь как-то иначе, я бы не заметил ничего, но так как это правда, то… ладно. Ты и правда думал, что сможешь скрыть это от меня?”

“Я никогда не думал об этом так или как-то иначе”, – сказал Шо, потому что это было правдой.

Когда он впервые пришел к Джуну, он винил во всем алкоголь, хотя Сакурай прекрасно знал, что был не настолько уж пьян. После Джун стал чем-то вроде зависимости, которой он страдал – были времена, когда он пытался держаться подальше, но каждый раз все равно возвращался. И Шо знал, что все это неправильно, знал, что чувствовал к нему Джун, но подобное знание скорее подталкивало его, чем удерживало. Он ненавидел это, ненавидел то, как иногда беспричинно злился на Джуна, то, как Джун никогда не сопротивлялся и никогда не отталкивал его. И он знал, что Джун ждал от него чего-то большего или чего-то другого.

“В любом случае, все кончено”.

Наконец, Джун устал от него. Шо не думал, что теперь Матсумото подпустит его к себе даже в дневное время.

“Шо”, – Нино выглядел уставшим, как и его голос. Он закрыл лицо ладонью и продолжил, - “Джун любит тебя. Да, раньше он был влюбленным ребенком, и да, я знаю, это порой раздражало. Но этот ребенок вырос, и не думаю, что простая влюбленность продержалась бы столько лет”.

“Я не могу дать ему то, чего он хочет”, – ответил Шо.

И мысленно он поправил Нино. Джун любил его – в прошедшем времени. После всего случившегося Сакурай сомневался, что он заслуживает хотя бы дружбу Джуна.

“Не можешь – так не можешь. Только прекрати заставлять его чувствовать себя виновным в том, что все еще думает о тебе, и перестань давать ему ложные надежды”.

Это больше не имеет никакого значения, хотел сказать Шо, потому что все кончено. Разве он не сказал уже об этом? Но вместо этого Сакурай хрипло рассмеялся, хоть ничего смешного и не было, и тут же перестал.

“Я действительно сволочь, да?”

“О чем я тебе и толкую”.

Шо долго и молча смотрел на Нино.

“Ты младше меня”, – сказал он. - “Как тебе удается быть настолько умнее?”

Нино фыркнул. “Это не я умный. Просто ты идиот, вот и всё”.

})i({

Это было ошибкой, он знал. После стольких лет идеального балансирования и колебания между еще-не-совсем-друзьями и дорогими-согруппниками-и-коллегами он всё испортил, и для этого хватило лишь секундной слабости.

Они избегали оставаться один на один. Но когда никого не было рядом, то все равно вели себя друг с другом относительно нормально, если вдруг такая ситуация все же возникала. Тогда почему в тот день было иначе? - спрашивал он себя. Может быть, дело было в свежей партии очередных слухов, которыми пестрили таблоиды, связывая его с человеком, жизнь которого будет перевернута с ног на голову по его вине. Он спрашивал себя, может, стоит и вовсе перестать заводить друзей, раз это так трудно? Возможно, все из-за того, что в тот день он собирался пойти домой, так как на днях у его брата был День рождения, но пришлось изменить планы из-за переноса интервью. Может быть, всё потому что там был Джун, не в том месте и не в то время, потому что они были не в том месте и не в то время. Возможно, свою роль сыграли все названные причины, а может, ни одна из них, - возможно, все было гораздо проще, и это была полностью его вина.

Он позволил Джуну войти, но, как только дверь закрылась, Сакурай сказал:

“Не думаю, что прийти сюда было хорошей идеей”.

“Да? А заняться сексом там, где кто угодно мог войти и увидеть, лишь потому, что тебе захотелось, было хорошей идеей?”

Шо сглотнул, стараясь не обращать внимания на прилив тепла, растекшегося по телу при воспоминании. “Но никто не вошел”.

“Не в этом дело”.

“Я знаю. Мне жаль, ладно? Это было ошибкой. Ты об этом хотел поговорить?”

Казалось, Джун не услышал его вопроса. Матсумото направился к любимому креслу Шо и устроился в нем.

“Ошибка”, – глухо повторил он.

“Да”, – делая акцент на слове, Шо кивнул в согласии. Он извинился и взял всю вину на себя. Он готов стать лучшим другом, или старшим братом, или что там Джуну вздумается. Только, пожалуйста, не заставляй его ненавидеть себя больше, чем он уже ненавидит.

“За всё непозволительное, что я сделал… мне жаль”.

“Да уж”, – пробормотал Джун. Он замолк, будто обдумывая то, что собирался сказать, но лишь вздохнул, и добавил:

“Тебе всегда жаль”.

Однажды Шо превратился из человека, которым Джун восхищался, в человека, который постоянно совершает ошибки. Он не знал, почему или когда стал меняться, тяжело было размышлять об этом. Шо помнил, как Джун говорил, насколько важно для него уважение, что он может любить только того, кого уважает. Сакурай знал, что потерял всё то уважение, которое когда-то было к нему у Джуна – уважение, которое, как ему казалось, он даже не заслужил. И не важно, как тяжело и как долго он пытался завоевать его обратно. Он не мог.

Шо тяжело опустился на диван, чувствуя себя разбитым. Он думал о долговязом, неуклюжем мальчишке, каким был Джун когда-то, как они его дразнили (любя, конечно), о его “забавной мордашке” – это были слова Нино, не его. Тем не менее, тем, кто смеялся последним, был Джун. С тех пор Матсумото вырос в того, кем он является сейчас - в сочетание шарма, красоты и хладнокровия, которое Шо был не прочь позаимствовать. Сакурай же, напротив, все чаще становился объектом всеобщих шуток.

Чувствуя, как диван под ним двинулся, Сакурай поднял глаза и заметил, что Джун подсел к нему. Матсумото коснулся рукой его щеки, разворачивая лицом к себе. Брови Джуна были слегка сведены, отчего на лбу образовались складки, и Шо почувствовал сильное желание разгладить их.

“В последнее время ты действительно какой-то странный”, – прошептал Джун. - “Будто сам не свой”.

Что-то сжалось в горле, стало сложно вымолвить хоть слово.

“Возможно, я изменился, и теперь ты меня не знаешь”.

“Возможно”.

Джун наклонился, одновременно с этим притягивая к себе Сакурая, так что они встретились на полпути. Учитывая, какими поцелуи могут быть в принципе, этот был почти ничем. Гораздо проще, чем они когда-либо целовались, проще, даже чем когда он отважился на свой первый поцелуй. Лишь касание губ, лишь на мгновенье. Но внутри что-то забилось. Он чувствовал, что вот-вот задохнется от смеха и слез одновременно, горько и в то же время сладко. Он ничего не сделал, просто закрыл глаза. Воспоминания сходились в одно целое, словно пазл; ему необязательно было углублять поцелуй, чтобы узнать, что на вкус Джун – смесь сигарет и мандарина. Ему пришло вдруг в голову, что это могло измениться, как и все остальное. Но прежде, чем он подумал о проверке, Джун уже отстранился. Сакурай съежился от своего же едва уловимого звука протеста.

Джун ушел.

})i({

“Джун”.

Он позвал его уже в четвертый раз, но Матсумото так и не поднял глаз от книги. В ушах младшего были наушники, и он делал вид, будто не слышит, но Шо мог поспорить, что тот слышит по тому, как в первый раз напряглись его плечи.

“Матсумото. Я знаю, что ты слышишь меня”.

Джун закрыл книгу и окинул Шо взглядом, полным раздражения; часть него чувствовала острую боль и сожаление за парня, который пришел на место того, кого Шо однажды знал.

“Нам нужно поговорить”, – сказал он.

Джун вытащил наушники, выключил плеер и огляделся вокруг. Больше никого не было; Аиба пошел в кафе пару минут назад, а остальные еще не приехали.

“Ну, говори”.

Шо не знал, с чего начать. Он даже не знал, может ли он начать, может ли он сделать шаг назад и столкнуться лицом к лицу с тем, что между ними было, с тем, что он сделал с Джуном.
“Мне жаль”, – сказал Сакурай.
Этого недостаточно, это никак не сотрет их прошлого, не приведет всё снова в порядок, но это было самым искренним, что он мог сказать на тот момент.

Джун ничего не ответил, и чувство в животе Шо стало лишь тяжелее. Пусть он и не ожидал никогда, что Джун его простит, она всё еще давила на него - эта вина, которой некуда уйти, которую никогда не отпустят.

“Мне жаль”, – повторил он, и Матсумото по-прежнему молчал. Его мозг боролся в поиске еще каких-то слов, чтобы отступить или наоборот, сделать шаг вперед. Или же слов, которые снова заставят Джуна улыбаться - не отстраненно и прохладно, как он иногда делает это теперь, а широко и простодушно, как он улыбался когда-то - той самой улыбкой, которой больше нет. И Шо знал: каким-то образом все случилось по его вине.

Как ему сказать, что он скучает по его улыбке? Что он скучает по бесконтрольному смеху, по той легкости, с которой Джун делился тем, что его расстраивало?

Сакурай все еще пытался найти слова, когда Джун ему улыбнулся – одной из тех загадочных улыбок, которые Джун, казалось, отработал в себе, тех улыбок, которые заставляли Шо гадать, о чем же в действительности Матсумото думает.

“Тут не о чем сожалеть”, – сказал он. - “Все было весело, пока было”.

})i({

“Что случилось? Сегодня ты ужасно молчаливый”.

Аиба сел на пол рядом с ним. Он смотрел, как Джун, будто сержант на учении, делает замечания и раздает указания джуниорам, которые будут подтанцовкой на их следующем концерте. Будто они не были напуганы уже одним лишь его присутствием.
Аиба захихикал, и Шо понял, что сказал это вслух. Вспомнив о вопросе, он покачал головой. “Просто устал немного, вот и всё”.

“Ну ладно. Но лучше убеди всех, что ты сегодня на высоте. Джун и правда разошелся. В гримерке проходил мимо парочки джуниоров, они назвали его демоном. Демоном!” – засмеялся Аиба.

В ответ Шо слабо улыбнулся. Младших пугала на самом деле не строгость и старание во всем, которые исходили сейчас от Матсумото. В конце концов, Джун мог сделать замечание прямо, он обращал внимание на мельчайшие оплошности, но по большей части он был терпелив к ошибкам и вел себя так, будто он один из них. Но репутация бежала впереди него, и для большинства этих детей сама мысль о Матсуджуне была пугающей, нежели он.

Но он привык к этому – как и все они. Каждый из них имел какой-то определенный образ, слишком занимательный, чтобы за ним люди могли разглядеть, какими они были на самом деле. Впрочем, была и вероятность того, что никого и не волновало, что они из себя представляют, а волновало скорее то, что могут получить, будучи в близком знакомстве с ними. Все это вызывало в них все большую благодарность к давним друзьям и друг к другу. Он вспомнил, как Джун однажды вслух читал ему интервью с Джоном Ленноном. Леннон рассказывал, что, в сравнении с Элвисом, Битлз очень повезло – потому что они есть друг у друга, и это помогает им оставаться в своем уме. Понадобилось несколько лет, прежде чем Шо понял, насколько правдивы эти слова.
Он оглянулся на джуниоров – совсем еще мальчишки, каждый из них – и Шо знает, что однажды и они это поймут.

“Ну”, – произнес Аиба, прерывая его мысли, - “Джун приезжал к тебе вчера?”

Шо чуть не подавился собственной слюной, в итоге закашлявшись. Аиба постучал ему по спине, радостно приговаривая:

“Приезжал же, да?”

Сакурай не знал, с чего вдруг Аиба был чертовски счастлив по этому поводу.

“Он был весь такой сексуальный и роскошный Великий Матсуджун? И окончательно тебя соблазнил, да?”

Шо смотрел на Аибу широко раскрытыми глазами. Он не знал, как реагировать – с одной стороны, он вспомнил вчерашний поцелуй, и внутри всё потеплело. Но, с другой, предположение Аибы – и, тем более, то, какими словами он выразил свои мысли – это было настолько абсурдно, что какой-то части Шо даже захотелось расхохотаться. Состроив серьезное лицо, Шо ответил:

“Не понимаю, о чем ты”.

“Аааа, черт! Нино был прав. Теперь мне придется угостить его ужином”.

Шо моргнул.

“Не мог бы ты объяснить свои последние слова? Пожалуйста”.

“Мы с Нино поспорили. Я сказал, что Джун приедет к тебе и вернет обратно, потому что вы двое за последний месяц были такими милыми со всеми этими томными взглядами, пока никто не смотрит. Но Нино сказал, что это невозможно, потому что, кхем… он сказал, что вы оба идиоты. Без обид”.

Шо почти беззвучно промычал, обдумывая слова Аибы. Спустя пару минут тишины, он ответил:
“Вам с Нино действительно следует найти хобби получше”.

“Может, и так”, – произнес Аиба, все еще радуясь. - “Но как так Джун не вернул тебя?”

Будучи уверенным в том, что сейчас он, должно быть, покраснел, как никогда прежде, Шо отвернулся.

“Во-первых, никого никуда возвращать не надо. Вы всё неверно поняли”.

“Но ты же любишь его!”

Шо заметил, что иногда гораздо сложнее было обходить ловушки Аибы, нежели Нино. Как можно аккуратнее и естественнее, Сакурай ответил:

“Я люблю всех вас”.

Улыбка Масаки исчезла, и он сердито посмотрел на Шо.

“Я тоже тебя люблю, Шо-чан, но знаешь, что? Нино прав. Ты и правда очень, очень глупый”.

})i({

Шо поступал безрассудно и был несправедлив к стаффу, который работал весь день, занимаясь подготовкой к их новому шоу. Но заставить себя хоть чуточку побеспокоиться никак не получалось. Как только Оно попросил о перерыве, он ушел в гримерку, хлопнув дверью и оглядываясь вокруг в поиске чего-нибудь, что можно было бы ударить, сломать, ну или что-то в этом роде.

Тяжело дыша, Сакурай все еще стоял там, когда дверь открылась и закрылась. Шо не оглянулся; он знал, кто это был.

“Риида”, – произнес он. - “Без обид, но, пожалуйста, не мог бы ты прямо сейчас убраться отсюда нафиг? Мне нужно побыть одному”.

“Я люблю его”, – сказал Оно, не шевелясь вовсе, даже когда Шо обернулся и устремил на него взгляд, полный необъяснимого гнева.

“Предупреждаю тебя…” – начал Сакурай, когда Сатоши поднял руку, жестом приказав ему замолчать и слушать. Лидер подстроил свой взгляд под тот, который был в глазах Шо, и по-прежнему не сдвигался с места, выглядя все также простодушно, спокойно и непоколебимо.

“Я люблю его”, – повторил Оно. - “Но не так, как любишь ты”.

“Ты ни черта не знаешь о том, что я чувствую”, – процедил сквозь зубы Шо, пытаясь оставаться спокойным; он долгое время ни на что не срывался, и сейчас было не лучшее время начинать, да и не бывает «лучшего времени» для подобного. Шо больше не мальчишка, который мог скидывать все на бунтарский юношеский период. Но, казалось, он не мог ничего с собой поделать; каждый раз, чувствуя себя загнанным в угол и беспомощным, это был единственный знакомый ему способ реагировать.

А Сатоши, кажется, понимал это. Шагнув ближе, он обнял Шо. Сакурай оставался неподвижным – это объятие сковывало его. И лишь только когда Оно сказал: “Я и тебя люблю”, он успокоился и позволил лидеру обнимать себя.
“Теперь понимаешь?”

Шо кивнул, и Оно отпустил его. Ему стало ясно, что он слишком остро отреагировал. С тех пор, как, казалось, привязанность Джуна перешла на их лидера, Сакурай ревновал. Это было абсурдно и смешно, но дело было в нем самом – не в Оно. “Я лучше пойду и извинюсь перед всеми”, – сказал Шо.

“Передохни сначала”, – ответил Сатоши. На какое-то время между ними повисла тишина, после чего лидер добавил: - “Он взрослеет. И ты ничего не можешь с этим поделать”.

“Знаю”, – он сделал несколько глубоких вдохов, чувствуя, как злость исчезает также быстро, как и появилась, уступая место неловкости и раскаянию. - “Даже не знаю, что на меня нашло”.

В улыбке Оно было веселье и восторг, будто смысл жизни Сакурая заключался в том, чтобы развлекать его.
“Всё просто; ты влюблен”.

Шо потряс головой и для ровного счета рассмеялся. Оно удивленно воскликнул:
“Я не прав?”
Они оставили эту тему, перейдя к разговору о работе и семье. К тому времени, когда они вышли из гримерки, все уже вернулись к работе и делали вид, будто Шо не рычал злобно на всех, кто пытался с ним заговорить, даже после того, как он извинился. Краем глаза Сакурай видел, как Нино медленно подкрадывался к нему с зонтом в руке, словно планируя передать его Шо, но Аибе удалось забрать его до того, как Нино успел что-либо сделать. Сакурай рассмеялся, чувствуя, как в помещении на смену прежней атмосфере приходит спокойствие.
Шо объявил, что их перерыв окочен, извиняясь еще раз.

Когда никто не видел, Сакурай бросил взгляд на Джуна, который смеялся из-за неудачной попытки высвободить руку от спящего лидера. Такое чувство, будто резко не стало воздуха. Вспоминая разговор с Оно, Шо понял, что тот был прав по обоим пунктам: его это заботило больше, чем того хотелось, и он опоздал – Джун повзрослел и перерос зависимость от него.

})i({

“Стоп, стоп, стоп”, - крикнул Джун, размахивая руками вдобавок на тот случай, если его не услышат. “Давайте сделаем перерыв. Продолжим через 20 минут”.

Нино издал радостный вопль; это был самый щедрый перерыв из всех, что Джун им позволил за весь день, не считая времени на обед. Казунари поспешил к двери, сражаясь с джуниорами за право первенства в выходе из зала, хотя большинство ребят просто пропустили его вперед. Аиба направился к Оно, предлагая перекусить, раз у них есть время. И Шо собирался к ним присоединиться, когда Джун окликнул его и попросил остаться.

“Что с тобой не так?” – спросил Матсумото, когда все ушли.

Сакурай нахмурился. Сегодня он наделал больше ошибок, чем обычно, Шо знал об этом, но это явно не тянуло на причину, чтобы Джун оставлял его.

“Аиба сделал столько же ошибок, сколько и я”, – ответил Шо.

“Я не Аибу спрашиваю. Ты сегодня какой-то отрешенный весь день, и некоторые твои ошибки – они опасны. Ты специально пытаешься причинить себе вред?”

“С тех пор прошло столько лет, когда ты наконец-то оставишь это в покое?”

Он знал, что был не прав, но со стороны Джуна едва ли честно было задевать его по этому поводу каждый раз.

“Может, когда ты перестанешь пытаться себя убить?” – ледяным тоном спросил в ответ Матсумото.

“Ты преувеличиваешь, и я ухожу”, – произнес Шо, желая смыться прежде, чем его раздражение перерастет в злость. Но ладонь Джуна перехватила его руку, останавливая.

“Я еще не закончил”.

“Ладно, зато я закончил”, – ответил Сакурай, пытаясь выдернуть свою руку, но хватка Джуна была сильней.

“Отпусти. Да какого черта, в чем твоя проблема? Ты приезжаешь ко мне домой, потому что хочешь поговорить, но я до сих пор так и не понял, о чем именно. Если дело действительно было лишь в том, что я сделал, и ты из-за этого разозлился, но я ведь уже извинился. И если ты был так зол на меня, какого черта поцеловал? Ты просто поимел мне мозг или-” – Шо остановился, когда Джун отпустил его руку.

“Это ты поимел меня”, – перебил его Матсумото.

“Я знаю, и я уже сказал, что мне жаль, разве нет? Что еще ты хочешь, чтобы я сказал?”

“Мне никогда не нужны были твои идиотские извинения!”

Шо отступил назад, ошарашенный внезапным всплеском эмоций младшего, но Джун, напротив, сделал шаг вперед, оставляя расстояние между ними неизменным.

“Я никогда не хотел, чтобы ты о чем-то сожалел”, – на этот раз голос Джуна был тише, гнев в нем переплетался с чувством поражения.

“Слушай”, – произнес Шо. - “Я знаю, сожаления тут недостаточно, и ничего не будет достаточно, чтобы все исправить. Я ничего не буду объяснять и не хочу больше извиняться. Но что важно: мне не всё равно на тебя, и я хочу, чтобы мы снова были в порядке. Знаю, всё произошло по моей вине. Я осознал, что ты мне нужен, лишь потеряв тебя. Хотя мы всё еще можем однажды стать друзьями, думаю. Надеюсь”.

Сакурай замолк, совершенно не представляя, о чем думал Джун. Шо понял: раз он наконец-то сказал ему правду, то следует сказать всё до конца. Направившись к выходу, Шо задержал ладонь на дверной ручке и обернулся.

“И просто для ясности”, - сказал Сакурай. - “Говоря, что мне не все равно, я имел в виду, что люблю тебя”.

Быстро повернув дверную ручку, Шо поспешно направился прочь, оставляя Джуна размышлять над его словами.

})i({

“Наконец-то”, – простонал Нино, когда они вчетвером вышли из здания. “Это был долгий, долгий день”.

Шо был согласен с ним на все сто. Этот день съемок был особенно изнурительным, не потому что им предстояло решать какие-то сложные задачи, скорее потому, что атмосфера изначально не задалась, и они постоянно делали ошибки, одну за другой. И к тому времени, когда они закончили, и им разрешили покинуть студию, было почти 2 часа ночи.

“Тогда увидимся послезавтра, парни”, – Шо хотел помахать им, но Нино поддался вперед и обнял его за талию, пока Аиба тянул за рукав. Сакурай рассмеялся. “Что?”

“Подожди Матсуджуна”, – сказал Масаки ничего не выдающим тоном, но из-за этого Сакураю стало как-то не по себе еще сильнее. И только когда Оно заботливо оттянул от него Нино, Шо сказал себе, что все будет отлично. Какую бы шалость Аиба с Нино ни задумали, лидер не позволит зайти этому слишком далеко… наверное.

“Здесь холодно”, – пожаловался Шо. В любом случае, это было правдой. Они стояли на ступеньках напротив входа, а на улице зима. - “Если нам придется ждать, то давайте зайдем внутрь”.

“Нет!” – выпалили одновременно Аиба и Нино. “Там полно народа”, – объяснил Казунари. И снова, его объяснение никоим образом не помогло Шо уразуметь, что происходит.

Он уже собрался начать задавать вопросы, когда Оно сказал:
“Он здесь”, – и все обернулись на Джуна, с сияющей улыбкой спускающегося по ступенькам.

“Получилось немного небрежно, так как мы провели в студии больше времени, чем рассчитывали”, – сказал Джун и, подойдя ближе, добавил: - “Но, думаю, все в порядке”.

“Что?” – спросил Шо, чувствуя подступающее раздражение от незнания, что вообще происходит. Но затем он увидел.

В руках Джуна опасно балансировал маленький торт с одной зажженной свечкой. Через весь торт была протянута надпись «С Днем Рождения», в которой угадывались неаккуратные каракули Аибы. “Я хотел написать слова, но Аиба настоял на том, что это сделает он”, – быстро объяснил Джун, заметив взгляд Шо.

“Это потрясающе”, – ответил Сакурай, не стараясь скрыть дрожь в голосе. “Спасибо, парни”.

“Всё придумал Джун”, – сказал Аиба, и Шо посмотрел на Матсумото, который казался смущенным, даже при том, что выдержал взгляд Сакурая.

“Спасибо”, – повторил Шо, на этот раз обращаясь к Джуну.

“Задуй свечу, придурок, пока ветер не сделал это за тебя”, – услужливо пропел Нино.

Шо не обратил на него внимания и, не сводя глаз с Матсумото, дунул и загадал желание.

Джун поделил торт на пять идеально ровных кусков. Они сидели на лестнице и наслаждались поеданием сладкого, совершенно забыв за теплотой момента о холоде на улице.

})i({

Лишь оказавшись далеко от репетиционного зала, он понял, что натворил. И, вероятно, вернуться назад он не мог. Не когда вокруг полно джуниоров и Шо придется делать вид, будто он не сказал только что Джуну, что любит его.

Паника закрадывалась в его голову. Что он натворил? Шо сделал шаг назад в сторону зала, думая о том, что ему следует сказать Мацумото, что это было шуткой, что он не имел в виду ничего из того, что сказал. Но затем Сакурай подумал получше и решил свернуть в сторону кафетерия. Он взрослый человек и естественно сумеет повести себя как профессионал, когда дело касается работы, но…
Но закончилось тем, что он так и продолжил ходить то в одном направлении, то в противоположном довольно много раз. Шо не знал, что делать, поэтому ходил туда-сюда, терзаясь и размышляя.

Он был настолько поглощен своими мыслями, что не заметил шагов позади себя и был застигнут врасплох, когда чья-то рука схватила его и потащила в темную комнату в стороне, заперев за ними дверь.

“А ты развиваешь в себе привычку рукоприкладства, как я погляжу”, – сказал Сакурай, когда ему, наконец-то, удалось понять, что произошло. “И мы в самом деле в каморке для швабр?”

“Это ближайшая дверь”, – казалось, Джуна мало волновало, где они, или хотя бы тот факт, что он насильно затащил сюда Шо. “Скажи это еще раз”, - попросил он.

“Что?”

“Что ты мне только что сказал”.

“Черт”, – пробормотал Шо скорее себе, чем Джуну. “Я знаю, ты расслышал меня”.

“Может, я ослышался”, – в голосе Джуна слышалась надежда, и на секунду Шо подумал, что, возможно, не всё потеряно, но гордость по-прежнему стояла у него на пути. Джун достаточно часто видел, как он строит из себя дурака; и делать это снова не хотелось. Он продолжал молчать, и тишина затягивалась, пока Джун, наконец, не вздохнул и не потянулся к двери.
“Должно быть, и правда ослышался. Извини…”

“Я люблю тебя, ладно?” – выпалил Шо, зная, что если позволит сейчас Джуну уйти, то разрушит все шансы на хороший исход. “Я сказал это. Теперь ты счастлив?”

В ответ Джун подтолкнул его к ближайшей стене и приблизился вплотную, но как только дыхание Шо замедлилось в ожидании, Матсумото покачал головой и опустил ее Сакураю на плечо.

“Джун?”

“Я не могу сейчас”, – голос Джуна окутывал его кожу, и уже лишь этого хватало, чтобы почувствовать дрожь сквозь все тело. “Если начну, то не знаю, смогу ли остановиться, а нам скоро нужно возвращаться в студию”.

Поразительно, что даже в такие моменты ты помнишь о работе, подумал Шо, его настроение явно улучшилось. Он поднял свою руку и приложил ладонь к задней стороне шеи Джуна, нежно проведя пальцами по его коже. Затем приподнял голову и прижал младшего ближе к себе, замирая на некоторое время – не в замешательстве или неуверенности, а от удивления от нарастающего удовольствия в нем просто от того, что они вот так стояли вместе. Это было так не похоже на все то, что было у них прежде. Возможно, из-за того, как быстро Джун ответил, его хватка стала увереннее, когда Матсумото проявил большую инициативу, дразня, лаская, легонько кусая, и все это заставляло Шо думать, что это слишком много, слишком быстро, но и останавливаться он не хотел. Отталкивая и притягивая друг друга, провоцируя на большее, их движения были просчитанными, они соблазняли, они были беспокойными и агрессивными. Это было подобно танцу, это было подобно войне.

Громкий звон резко оборвал их движения, Джун отпрянул от неожиданности и пытался руками нащупать хоть что-то для опоры, для устойчивости, тогда Шо поймал его за руку и сжал её, хотя у самого единственной опорой была только стена.

“Я задел что-то”, - сказал он, поясняя произошедшее.

“И оно упало”.

Шо вдруг подумал, что он не только звучит глупо, но и выставил себя сейчас нелепо. Сакурай выругался.

Джун взглянул на него. “Не думаю, что что-то сломалось”.

“Не в этом дело”, – ответил Шо. - “Однажды я загадал желание, чтобы всегда быть тем, кем ты мог бы восхищаться. Но, кажется, со временем я стал совершенно неподходящим для этого человеком”.

Джун снова опустил голову ему на плечо – сначала Шо испугался, не зная, как Матсумото отреагирует на подобные слова. Но когда плечи Джуна мелко затряслись, он понял, что Матсумото смеется. Над ним. Ну, это не в новинку, кисло подумал он.

“Прости, прости”, – выдохнул Джун, наконец-то, справившись со смехом. Сделав шаг назад, он посмотрел на Сакурая.

“Я до сих пор тобой восхищаюсь; существует множество причин уважать тебя, и тебе следует об этом знать. Но знаешь, что? Даже будучи самым неловким человеком на Земле и непревзойденным по количеству неудач, - вероятность чего, кстати, я не исключаю, - это не важно. Потому что я все равно буду любить тебя”.

Шо даже не слышал слов, хоть и уловил смысл сказанного. Матсумото улыбался ему, и от этой улыбки все внутри съеживалось, эта улыбка была такой искренней, такой простой, в этой улыбке был Джун. Что-то в груди Сакурая дико затрепетало и воспарило, он снова приблизился к Джуну, но тот отступил в сторону и протянул ему руку.

“Нам действительно нужно вернуться”, – Джун вновь рассмеялся, глядя на разочарованное выражение лица Шо. “Давай же, нам еще долго предстоит отрабатывать это выступление”.

})i({

Войдя в студию, к их немалому изумлению Шо и Джун там обнаружили лишь троих.

“Я отправил детей собираться”, – сообщил им Нино. - “Они и так на сегодня достаточно поработали. Завтра они вернутся, и тогда сможешь привести их в форму”.

Он бросил взгляд на руку Джуна, зажатую в ладони Сакурая.

“О, парни, вы помирились”.

Голос Нино звучал разочарованным. Несомненно, тот думал о пари с Аибой.

“Тогда, думаю, завтра ты не будешь таким стервозным?”

Аиба издал возглас ликования и напомнил Казунари, что теперьэто он должен ему ужин. Сатоши, испуганный шумом, сел прямо и воскликнул: “Медведи едят Нино!”

Четверо уставились на своего лидера. Тот смущенно моргнул в ответ, соображая, где находится. “А, это просто сон”, – сказал он с облегчением. Оно обхватил Нино, на коленях которого спал, - лишь затем, чтобы убедиться, что тот цел. Казунари нахмурился и попытался его отпихнуть, но Сатоши был слишком счастлив, что медведи не съели Нино, поэтому ему было все равно.

Шо и Джун переглянулись, одна и та же мысль пришла им в голову. Иногда, думал Шо, пусть даже эти люди были его единственным спасением, когда мир требовал от него слишком многого, все же он спрашивал себя: неужели в их группе лишь он и Джун в своем уме?

~ конец ~

Прочитали? Молодцы. Если комментарий написать трудно, идем сюда

@темы: Sakumoto is OTP, translation, fanfiction

---

[перевод] Idolization - Обожествление - Часть I

Автор: Marineko/ mylittlecthulhu
Оригинал: kaijoufic.livejournal.com/50367.html
Перевод: ChioChioSan,  nandemonai
Фандом: Arashi/Араши
Пейринг: Sakumoto/Сакумото
Рейтинг: R
Объем: ~11 424 слова (всего)
Прим. автора: Араши не владею. К написанию подтолкнула salwaphoenix, которая хотела фанфик, в основу которого бы легла песня Silverchair Miss You Love.
Прим. переводчиков: лучшее, что когда бы то ни было написано по этому пейрингу. Будем рады, если вы оцените этот фик так же, как оценили его и мы. Если вы владеете английским, советуем всё же не полениться и прочесть эту вещь в оригинале - она покажется вам еще лучше. Спасибо Маринеко, которая написала эту вещи и позволила ее перевести на русский И отдельное спасибо от меня Эри, которая довела перевод до читабельного вида

Часть I

Я не уверен,
Я не слишком понимаю, каково это,
Как справляться с этим каждый день.
Любить того, кто только что в толпе людей
Прошел мимо.
- "Miss You Love" by Silverchair



Если бы не Шо, прижимающий его к стенке, Джун, вероятно, осел бы на пол. Матсумото ненавидел это: то, какие чувства вызывает в нём Сакурай – будто он теряет всё на свете, будто бы его привязали и заставили ехать на отвратительнейших «американских горках», будто он находится в свободном падении, без всякого парашюта, и не в его силах замедлить происходящее, поставить на паузу или остановить вовсе. И в итоге всё, на что он способен - это закрыть глаза и молиться о том, чтобы выжить. Джун потерял над собой контроль, когда Шо приблизился; и не имеет значения, сколько раз он повторял себе, что всё прекратит, что на этот раз скажет ему «нет». В моменты, когда они касались друг друга, а иногда даже просто от того, как настойчиво Шо смотрел на него, взглядом говоря, что хочет Джуна, сейчас... тогда всё остальное теряло смысл, и он становился ничем.

})i({

“Шо, Шо-кун, что ты делаешь? Ты только что вернулся со съемок?”
Шо не должен быть здесь, думает Джун. Он не живет в общежитии, поэтому и причин для того, чтобы тут быть, у Шо нет. А тем более у Шо нет причин быть в комнате Джуна, на его кровати, пьяным (ну не слишком-то пьяным, понимает Джун, замечая напряженный блеск в чуть потемневших глазах). Нет причин и для того, чтобы его руки неуклюже шарили по одежде Джуна. Спину Матсумото бросает одновременно в жар и холод, и всё, на что он способен, так это уставиться на старшего, широко раскрыв глаза. Он не узнает этого Шо: “его” Шо – умный, надежный, ответственный и старательный, пусть даже иногда и проявляет характер, пугая тем самым Джуна, характер, который, кажется, сейчас становится всё хуже, пока Сакурай снимается в новой дораме. “Его” Шо не проник бы в комнату, чтобы… – он сам понять не мог, что Шо нужно, до тех пор, пока тот не наклоняется над ним, осторожно целуя в изгиб шеи, тем самым заставляя Матсумото с шипением хватать ртом воздух.

“Шо-кун”.

“Замолчи”, - бормочет Шо. - “Ты же любишь меня, ведь так? Ты должен быть счастлив, поэтому заткнись”.

Джун трясёт головой и пытается оттолкнуть от себя старшего, чувствуя, что этот Шо пугает его больше, чем злой Шо, который иногда бывал излишне резким, если Матсумото становился назойливым. Но Шо сильнее, и, когда Сакурай двигается от его шеи к губам, Джун лишь издает чуть слышный всхлип, закрывает глаза и позволяет этому случиться.

Говоря, что любит Шо, он имел в виду совсем другое, но происходящее ему нравится, несмотря на горечь губ Сакурая, отбивающую всякое желание когда бы то ни было пробовать алкоголь, даже когда Джун станет достаточно взрослым.

})i({

Понадобилось время, чтобы затуманенное сознание вновь прояснилось. Когда сладостный жар, охвативший все тело, немного поутих, он спросил себя, почему никто не действует на него так, как действует Шо. Он ненавидел это, но в то же время ему до смерти этого не хватало. Дыхание еще не успело восстановиться, когда Шо каким-то образом притянул парня ближе к себе, глядя на него рассредоточенным взглядом.

“Шо”, – с трудом произнес Матсумото, в очередной раз поражаясь тому, как бестолково чувствует себя рядом с Сакураем, как трудно становится дышать, как мозг отказывается работать, вплоть до того, что даже говорить стоит невероятных усилий.

“Шо. Какого черта?”

Кажется, вопрос заставил Шо вздрогнуть, но это длилось лишь сотую долю секунды, к тому же, могло только почудиться.

“Я…” – заговорил Сакурай, но запнулся и вместо этого спросил: “Я сделал тебе больно?”

Джун подумал, что всё это довольно иронично, и хрипло рассмеялся.

“Ты спрашиваешь меня об этом сейчас?”

А что насчет того времени, когда он был всего лишь ребенком, который выбалтывал всё, о чем думал, который восхищался этим человеком, словно героем, потому что тот был не похож ни на кого из всех, кого Джун встречал прежде? Вопрос Шо запоздал, как минимум, лет на восемь.

“Прошло много времени, и я не…”

“Мне давно уже не нужна трепетная забота мамочки, Шо”, перебил Джун. - “К тому же, ты не был единственным. Поэтому забей”.

Джун ожидал гнева, возможно, равнодушия или облегчения, но, кивая, Сакурай лишь немного потупил взгляд. Теперь уже Джун не знал, что сказать и что чувствовать по поводу столь неожиданного «рецидива». С последнего раза прошло слишком много лет.

})i({

Секс причиняет боль. Джун всегда знал об этом, весьма поверхностно, но, тем не менее, само ощущение стало для него немалым шоком в первый раз. Обжигающая, раскаленная до предела боль пронзила все тело и заставила Матсумото издать сдавленный крик – Шо даже на мгновение остановился, но Джун стиснул зубы и потянулся к старшему, призывая того продолжить, потому что всё, чего он хотел, - чтобы это закончилось как можно скорее.

“Будет больно”, - заранее предупредил Сакурай, хотя Джун знал, что тот и не собирается останавливаться.

“Мне нравится боль”, - ответил Матсумото с уверенностью, которой в себе совершенно не чувствовал; после месяцев, когда Шо прокрадывался в его комнату или затаскивал в темные замкнутые помещения, Джун понял.

Он соврал.

})i({

Когда бы Джун ни пытался вспомнить прошлое, каждый раз выходит что-то неправильное. Он не знает или плохо помнит, как долго длились эти странные отношения с Шо. Будто жил двойной жизнью; или тройной, если считать отдельно их личную жизнь и жизнь как идолов. Он помнит одно: чувство, словно оказался на ложе Прокрустов, где одни части его тела растягивают до невероятной боли, а другие, кажущиеся несоразмерными, обрезают.

Он помнит, как хотел быть похожим на Шо, который все свои проблемы, казалось, решал без особых трудностей. Он любил Сакурая, любил той любовью, которой мальчики обычно любят старших братьев – он думал, что Шо никогда не сделает чего-то неправильного. Он везде ходил за ним по пятам, как это делают надоедливые младшие братья, но они не братья, и у Шо были свои тяжелые времена с привыканием к слепому увлечению Джуна. Матсумото до сих пор помнит моменты, когда Шо не выдерживал и взрывался. И когда Сакурай впервые прокрался в комнату Джуна, то было просто еще одним вариантом его вспышки, когда в Шо что-то резко переключилось, и ему захотелось обидеть кого-то в ответ. К тому времени он понял, что Джун стерпит ради него всё.

Понадобилось немало времени, но в итоге Матсуджун начал понимать, как они влияют на жизни друг друга.

})i({

“Трудный день?” - произносит Джун, мысленно спрашивая самого себя, хорошо ли то, что ему нравится, как привычно Шо обхватывает его вокруг талии, в то время как губы оставляют дорожки поцелуев на плечах и шее. Ему нравится даже то, что хватка второй руки Шо достаточно сильна, чтобы после, Матсумото уверен, оставить синяки. Он не знает, что на самом деле между ними происходит, но, когда он понемногу начал признавать, что Сакурай – не тот человек, которым он всегда восхищался, Джун понял кое-что новое.

“День как день, нормальный день”, – отвечает Шо и тут же коротко смеётся. - “Если, конечно, я верно понимаю значение слова «нормальный». Не могу даже спокойно дойти до чертовых занятий”.

“Это... это правда?”

“Что – правда?” – но Шо наверняка знает, о чем думает Джун. Новости распространяются быстро; и он должен знать, что Джонни уже наслышан о его последней вспышке гнева, пусть даже таблоиды и умалчивают историю как минимум до следующего утра. Один из джуниоров стоял под дверью – собирался ли он подслушивать или просто оказался в нужное время в нужном месте, Джун никогда не узнает – и естественно, спустя каких-то пару минут об этом знали все.

Джун только смотрит на Шо; он до сих пор не научился быть резким с парнем, которым так восхищался и который продолжает разочаровывать его (да и быть резким с кем бы то ни было вообще; Ниномия постоянно говорит Джуну, что тот ужасно слабоволен). Но было что-то вроде света в конце туннеля, обещание человека, каким он мог бы однажды стать. И прежде, чем Шо убирает руки с его талии, чтобы закрыть дверь, что-то меняется в его взгляде на Джуна.

“Разве это важно?” – спрашивает Сакурай.

Его не волнует ответ, и он не дает Матсумото на него времени. Но Джун знает ответ, знает также то, что и Шо его знает. Не важно. Всё, что имеет хоть какое-то значение - происходящее за закрытыми дверьми, где они ведут опасную игру, правил которой Джун даже не знает. И Шо – тот, кто держит в руках все карты.

Важно и другое: Джун пытается возненавидеть Сакурая за всё, но он прекрасно понимает, что в действительности происходит обратное. Характер его любви меняется, и ему страшно от того, что это может означать.

})i({

Они сидели в тишине, и казалось, что это длилось целую вечность. В голове начинали возникать вопросы, и ему хотелось иметь достаточно сил, чтобы отважиться их задать. Всё пойдет по новой, или это всего лишь случайность, произошедшая однажды, ошибка? Их отношения снова нормализуются, и если предположить, что ответ «да» - то что значит «нормализуются»? Избегать друг друга вне работы, взаимодействовать как можно меньше, в общем, то, как всё и было в последние несколько лет? Или они попытаются вновь стать друзьями, как когда-то? Если они, конечно, когда-то ими были.

Слишком много вопросов. Пульс Джуна ускорялся уже лишь оттого, что Шо рядом; слишком много воспоминаний наполняли сознание и порождали нежелательные эмоции и порывы. Он умел проявлять желаемое равнодушие, но все же у Шо получалось будить в нем того глупого мальчишку с такой же глупой влюбленностью. Для всех остальных он может быть непробиваемой стеной, но Джун знает, что достаточно лишь одного прикосновения, одного слова Сакурая, чтобы эта стена рассыпалась на кусочки. Между ними царило молчание до тех пор, пока Шо не заговорил, сообщая о том, что им нужно быть готовыми к отправке на съемки.

})i({

Гримерные и автобусы. А затем студии или концертные залы, и позже снова гримерные и автобусы. Он прекрасно это понимает – и понимал еще тогда, когда отправлял своё заявление. Но он никогда не ожидал, что временами будет задыхаться от этого. Будто заперт в клетку, только хуже – потому что эту клетку он сделал собственными руками. С каждым новым синглом, с каждой новой целью, которую группа перед собой ставила, он закладывал новый кирпич в выстраиваемую перед собой стену.

Ему страшно, что однажды стена окажется настолько высокой, что он не сможет из-за нее выбраться.

Он улыбается и машет толпам фанатов, выстроившихся снаружи. Они восторженно машут в ответ, протягивают руки, и все, на что он способен – не отпрянуть назад. Их слишком много, для него это слишком, ему страшно.

“Подожди, пока станешь по-настоящему популярным”, – однажды сказал ему один из семпаев.

“Сейчас они преследуют тебя, потому что ты один из нас и снялся недавно в паре дорам. Просто дождись, пока ты станешь известным. Если тебе повезет, и ты достигнешь большего… тогда всё будет действительно потрясно”.

Этого достаточно, чтобы свести человека с ума.

Ему интересно, чувствуют ли остальные то же, или он единственный, кто не знает, что делать с изменениями в их жизни. Потому что иногда его посещает чувство, будто не он управляет своей жизнью, а жизнь управляет им. Недавно он предпочел закрыться дома на три выходных вместо того, чтобы куда-то поехать. Он даже вообразить не может, как со всем справляется Шо, которого толпа преследует и вне рабочее время.

И когда это пришло ему в голову, он расхохотался.

Шо и Аиба окидывают его странными взглядами. Нино – будучи Нино – не обращает на него никакого внимания, очевидно, слишком увлеченный чтением «JUMP», чтобы отвлекаться на мелочи. Оно, прильнув лицом к оконному стеклу, так очарован толпой девушек внизу, что выглядит выпавшим из реальности.

“Что смешного?” – спрашивает Аиба.

Джун смотрит на Шо, а Шо смотрит на Джуна, но по его лицу невозможно что-либо прочесть. “Ничего”, – отвечает Матсумото. “Просто мысль в голову пришла”.

“Что-то смешное?” – не отстает Аиба. - “Если смешное, я тоже хочу знать!”

“Теперь она не кажется мне такой уж смешной”.

Если бы надо было с чем-либо сравнить это нахождение в клетке, пусть даже и их собственного производства, то скорее всего они похожи на животных, запертых в неё. Один злится и рычит при виде рук, тянущихся для прикосновения; а другой в страхе жмется к стенке. В любом случае, их обоих поймали то ли в цирк, то ли в зоопарк.

«И правда, совсем не смешно», - думает Джун.

})i({

Со временем все стало больше, грандиознее. Гримерки и автобусы оставались, за исключением того, что гримерки стали гораздо более комфортабельными, а автобусы превратились в лимузины, для каждого отдельный. В конце концов, одиночество лишь усилилось. Джун не думал, что и остальные того же мнения, – Нино, например, отлично себя чувствовал с игровой системой в своем авто.

Изменились и фанаты. Естественно, Джун уже привык к ним, и даже был благодарен – группа стала тем, чем он дорожил больше всего в своей жизни, и Матсумото прекрасно понимал, что без фанатов они бы не добились ничего из этого. Но была и часть него, отголосок того, что осталось от мальчика, каким Джун был когда-то, которая противилась тому, чтобы отдавать так много себя другим. Все хотели урвать от него кусок, и было время, когда Джуну казалось, что ему уже нечего отдавать этому делу.

Съемки протекали в обычном темпе. Матсуджун не был уверен, но ему казалось, что Шо стал относиться к нему теплее обычного. Возможно, объяснение этому – Сакурай хочет, чтобы после стольких лет они снова стали друзьями. Матсумото чувствовал, как в нем загоралась надежда, маленький огонек, который казался невыносимо ярким.
Джун не показывал этого, но каждый раз, когда Шо прикасался к нему или говорил что-то, в чем слышался хоть какой-то намек, Матсумото чувствовал приступ паники. Он видел, что Сакурай ведет себя так и с другими, особенно с Аибой. Да и сам Джун не отказывал себе в фансервисе, который публикой периодически воспринимался лишь как валяние дурака. Но когда дело касалось его и Шо, Матсумото останавливался. У них было прошлое, пусть даже и такое, о котором ни один из них никому никогда не расскажет. Он чувствовал, что это неправильно – как когда ты чересчур упорно пытаешься что-то сделать, и это только сильнее отдает фальшью. Но было похоже, что Шо не всегда преследовало то же чувство. Поэтому Джуна застигало врасплох всякий раз, когда Сакурай уделял ему особенное внимание. Или когда Шо называл его тем прозвищем, которое должно было оставаться лишь между ними двумя – в такие минуты Джуну хотелось провалиться сквозь землю, и он не знал, как скрыть смущение. Будто Сакурай рассказывал всем и вся о том, что между ними было.

})i({

Он смеялся над чем-то, что рассказывал Аиба, когда Шо вошел в гримерку. Джун даже забыл, что его так развеселило. Он отвел взгляд и сфокусировал его на Аибе, но Матсумото стал рассеянным, и старший это заметил.

Аиба коснулся ладонью его щеки и, сняв с Джуна очки, приблизился к лицу Матсумото.

“У тебя жуткие синяки под глазами”.

“Плохо спал”, – рассеянно ответил он, прежде чем остановиться, немного испугавшись, что проболтался. Но Аиба даже понятия не имел, о чем думал Матсуджун, потому что Масаки не знал о Шо.

“Бедный ребенок”, – пробормотал Аиба-чан со странно радостным увлечением в голосе. Это то, что ему нравилось в Аибе. Джун помнил, как у Шо однажды случился особенно неприятный инцидент с фанатом, и то, как остальные собрались вместе и переживали из-за последствий. Но Аиба только смеялся и говорил, что жаль, что он не видел этого. Однажды Масаки сказал ему: Единственный способ не сойти с ума – уметь надо всем посмеяться.

“Проблемы с девушкой? Я могу помочь”.

“У меня нет проблем с девушкой”, – ответил Матсумото, сжав зубы от внезапно поднявшегося раздражения. А вот это ему в Аибе не нравилось: Масаки никогда не знал, когда следует остановиться. Он чувствовал, что краснеет, подумав о том, насколько предположение Масаки близко к истине.

“А, ну если не это, то, может, проблемы с учебой?”

С учебой все было вполне нормально, поэтому Джун лишь пожал плечами и взял стакан воды, который недавно оставил для него кто-то из персонала. Он чувствовал, что Шо смотрит на него, но взгляда не поднял, медленно потягивая воду.

Не обращая внимания, Аиба продолжил: “Если проблемы с учебой, то всё просто. Попроси Шо-чана помочь!”

Джун едва не подавился. Кровь хлынула к щекам. “Шо…куна?”

“Да! Он же может с тобой позаниматься, правда, правда же?” – Аиба с любопытством посмотрел на Сакурая, который, в отличие от Джуна, сохранял полную невозмутимость.

“Уже”, - сказал Шо. - “В смысле, занимаюсь с ним”.

Иногда Шо так делал – намекал остальным о том, что в действительности между ними происходит, хотя Джун был единственным, кто на самом деле понимал, о чем говорил Сакурай. Джун перестал дышать, когда голова Аибы обернулась к нему, а подозрение во взгляде сменилось на улыбку. “А, ну тогда ты в надежных руках, верно, Джун?”

“Уг- угу”, – Джуну стоило немалых усилий, чтобы говорить, чтобы дышать. “Просто не хочу навязываться Шо-куну, вот и все”.

Сакурай встал и, подойдя к Джуну, оперся о его спину так, что их щеки соприкасались. “Без проблем”, – сказал он.

Незаметно для Аибы рука Шо скользнула под рубашку Джуна, пальцы ласкали спину, найдя позвоночник, пробежались вниз к джинсам – Матсуджун закусил губу и сжал край сидения со всей силой, чтобы не издать ни единого звука и не выгибаться от каждого прикосновения – затем Сакурай убрал руку и положил ее тому на плечо.

“Я всегда здесь для нашей детки”.

Обычно Джун бы взбесился от этого; новая фишка, придуманная Нино (ну а кем же еще?), хотя Казунари сам был немногим его старше. И теперь все звали его “детка”, или “младшенький”, или “ребенок”. Хоть Матсумото и знал, что они забудут об этом, как только шутка перестанет быть забавной, всё равно было обидно: такое чувство, будто все состоят в каком-то тайном клубе, куда он сам никогда не попадет.

Кожа все еще пылала от легких прикосновений Шо, и Джуну все еще сложно было вымолвить хоть слово. Поэтому, когда в дверь постучали и сказали, что сейчас очередь Сакурая, Джун почувствовал облегчение. Шо ушел, и в комнате остались лишь он и Аиба.

Аиба взглянул на него с жалостью, и в приступе паники Матсуджун подумал: Масаки знает, но если это даже и так, он ни за что в этом не признается.

“Ты все еще влюблен в него, не так ли?” – спросил Аиба, и Джун лишь быстро опустил голову. Ему хотелось возразить, но для Аибы лучше думать, что это всего лишь влюбленность, чем знать правду. “Ну, по крайней мере, теперь он лучше относится к этому”, – продолжал Масаки, не дожидаясь ответа Матсумото. “Не переживай, мой брат однажды тоже через такое прошел. Крутился вокруг меня месяцами, как цыпленок вокруг курицы. Знаешь, это даже мило. Плохо, что теперь он перешел в старшую школу и решил, что стал слишком взрослым, считает себя даже умнее меня”, – уныло закончил Аиба.

Джун не знал, каким образом слова Аибы могли ему помочь, но он улыбнулся и все равно почувствовал себя лучше. Видимо, Аиба умеет так действовать на людей, - предположил он.

Уже не в первый раз он чувствовал благодарность за то, что судьба подарила ему этих людей.

})i({

“Эй, Джун?”

Матсумото остановился по пути в гримерную и дождался, пока Аиба его догонит. “Да?”

“Сегодня на съемках ты был какой-то странный. У тебя все в порядке?”

Он улыбнулся. “Всё отлично”.

“Правда?”

“Правда”.

“Правда, правда?”

“Аиба”, – Джун тоном дал понять: он хочет, чтобы друг заткнулся. Матсумото знал, что стоит лишь дать волю, и вопросы Аибы никогда не закончатся.

“Джун”, – ответил Масаки, подстраивая свой тон под Матсумото.

Джун вздохнул. “Что?”

“Ты ведь знаешь, что можешь рассказать мне всё, верно?”

Аиба был искренним – он видел это, и это его трогало. Странно, но среди всех остальных иногда Масаки был тем, кто присматривает за ним. Это одновременно и раздражало, и было мило.

“Знаю”, – ответил Джун, гораздо мягче. - “Но с некоторыми вещами я должен справиться сам”.

“Хммм, ну ладно”, – Аиба кивнул и похлопал Джуна по плечу. “Если ты так уверен”. И затем, глядя ему за спину, Аиба радостно улыбнулся, поцеловал Джуна в щеку и резко отпрянул, пока младший не успел его стукнуть. Оставив Матсумото одного, Масаки поспешил в гримерную.

“Что это было?” – раздался за его спиной голос, заставив Джуна податься вперед от неожиданности.

“Ничего”, – голос Матсуджуна был уже не такой, как только что с Аибой, он был холодным, отстраненным, равнодушным. И он ясно давал понять: Шо это не касается.

“Понятно”, – пробормотал Сакурай и двинулся дальше, не задавая больше вопросов. По какой-то причине, несмотря на то, что это Джун не захотел отвечать, он чувствовал, словно всё с точностью наоборот.

В паре шагов от Джуна Шо остановился и, обернувшись, улыбнулся так, как уже давно не улыбался для Матсумото. Джуну показалось, что не только его сердце остановилось, но и весь мир, должно быть, остановился в эту секунду.

“Ты идешь?” - спросил Шо.

Джун неопределенно кивнул и зашагал вперед, задаваясь вопросом, может ли это быть какой-нибудь новой игрой, которую затеял Сакурай.

})i({

“Я скучал”, – говорит Шо, задирая футболку Матсуджуна в попытке избавиться от нее. Джун чувствует, как каждый нерв его тела подскакивает в ответ на действия или, вероятнее, слова.

Он позволяет Шо стянуть с себя футболку, и когда внимание Сакурая переключается к следующему элементу одежды, Джун хрипло спрашивает:

“Правда?”

“Конечно. Все время, когда тебя не было рядом, я чуть с ума не сошел. Думал, что взорвусь”. Шо нетерпелив, и он преувеличивает; Матсумото знает, как серьезно тот относится к учебе и что он провел всё это время в подготовке к экзаменам, поэтому и работу отодвинул на задний план. Но все же что-то внутри Джуна сломалось, потому что он не испытывает тех же эмоций, что и раньше. Теперь ему кажется, что он смотрит на всё со стороны. Но Шо, видимо, не замечает этой внезапной отрешенности.

Он слышит собственные отклики на ласки Шо, отстранённо чувствует, как его же руки наполовину притягивают, наполовину отталкивают старшего, но это будто бы не он. Джун закрывает глаза и думает, что это сон, но голос разума говорит, что будь это сон – Шо любил бы его в ответ.

})i({

Оно заболел, и Шо изображал из себя курицу-наседку, бегая все время вокруг старшего и осыпая того вопросами и заботливыми наставлениями. Что-то внутри Джуна сжалось и скрутилось; что-то вроде зависти, но не совсем, потому как он прекрасно понимал, почему Шо так себя ведет, и Джун тоже любил и переживал за Лидера. Но в то же время ему было интересно, станет ли Шо когда-нибудь столь же внимательным по отношению к нему?

Он отбросил эту мысль подальше, решив, что думать об этом бесполезно. Вместо этого он сосредоточился на Лидере, потому как обычно Оно любит преувеличить свое недомогание, чтобы отлынивать от работы (или чтобы не получить выговор за то, что пытается отлынивать). Но сегодня тот практически весь день молчал и ни на что не жаловался, значит, всё было действительно серьезно.

Шо убедил Лидера прилечь в гримерке, пока остальные напоследок проверят список вопросов. Поначалу Джун слушал их разговор, но когда Шо и Нино заспорили по поводу, сойдет ли история об одном из их похождений для публичного оглашения или нет, а Аиба решил взять на себя роль судьи в этом матче, Матсумото поспешил скрыться.

“Риида”, – сказал он, открывая дверь, но фигура на диване оказалась спящей. Джун подошел и потрогал лоб Сатоши; температура еще держалась. Оно был укрыт одеялом, и Матсуджун знал, что это дело рук Сакурая. Стало теплее при мысли о том, что Шо заботится об их лидере, пусть даже и не без отголосков вновь всплывшей на поверхность не-совсем-зависти.

Глаза Оно с трудом приоткрылись, и понадобилось время, пока он смог прохрипеть имя Джуна. Матсумото протянул ему стакан воды и сказал, что тот обязательно должен поговорить с менеджером об изменении расписания, либо они один день поработают без него, потому как Оно явно не в форме сегодня. Сатоши запротестовал и стал настаивать на том, что он в полном порядке.

Джун лишь скептически приподнял бровь, но ничего не стал говорить, потому что знал: Оно все равно не отступит. Матсумото подумал, что будь он Шо, возможно, он бы смог убедить Лидера пойти домой. Но опять же, будь он Шо, он бы доверился Сатоши и позволил ему самому принять решение, что Сакурай и сделал. Вытянув руку, Джун принялся играть с остро уложенными прядями волос Лидера, заботливо уговаривая того поспать еще немного.

Иногда Джун думал, что Оно он любит больше всех остальных. Лидер был для него чем-то вроде убежища, места, куда он мог прийти в моменты, когда всё доставало, и нужно было успокоиться. Даже сейчас, несмотря на то, что Лидер болен, Джун чувствовал, что напряжение от длительного нахождения в одной комнате с Шо рассеялось и уступило место пустоте, но пустоте, которая успокаивала. Даже когда он был ещё мальчишкой и остальные подшучивали над ним, как над самым младшим, Оно молчал, пусть даже и не пытался его защищать. Со временем у Джуна вошло в привычку быть ближе всего к Лидеру, когда они были впятером и когда можно было выбирать самому, куда садиться.

Оно был и тем, кто дал Джуну виды на будущее, хотя если Матсумото когда-нибудь скажет ему об этом, тот сильно удивится. Джун понял, что любит Сатоши, и ему даже больше нравится, когда тот ведет себя с ним как ребенок, несмотря на то, что это именно Джун постоянно напоминал Лидеру о его возрасте. “Веди себя соответственно возрасту”, – говорил он с напускной строгостью, наслаждаясь тем, как Оно плюет на его внешнюю «колючесть» и всё равно льнёт к нему, когда ему этого захочется.

Он любил Оно как часть семьи, как друга и, хоть он никогда и не признается, как домашнего питомца, всё сразу. Но это была не та любовь, какой он любил Шо. Поэтому момент, в который Джун понял и принял свои чувства к Лидеру, был также и моментом, когда он наконец-то разобрался в своих чувствах к Сакураю.
Сатоши пытался уснуть, и Джун говорил тихо-тихо, не заботясь, по сути, о том, что он говорит – он знал: Оно просто нужно слышать его голос. И уже засыпая, Оно отстраняет руку Матсумото, по-прежнему играющую с его волосами, и оставляет её в своей ладони, чуть сжимая, словно говоря тем самым «спасибо». А в следующее мгновение он уже уснул.
Матсумото поднял взгляд на входную дверь гримерной и увидел там Шо.

“Сколько ты уже тут стоишь?”, спросил он насколько можно тише.

“Достаточно. Не хотел ничего говорить, Сатоши нужно поспать”. Джун кивнул в знак согласия и, выпустив руку Лидера из своей, поднялся.

“Уже пора?”

“Да”. Шо посмотрел на спящего Лидера. “Пусть спит. Я обо всем договорился. Он даст свою часть интервью позже. Разбудим его, когда придет время фотосессии”.

“Отлично”.

“Пошли, нас ждут”, – Шо дотронулся до локтя Матсуджуна, обычный жест, в самом-то деле. Но Матсумото уклончиво отступил в сторону и вышел в коридор.

})i({

Он изменился.

Он знает, что изменился. Он чувствует это – казалось, что теперь у него есть выбор. Он не должен позволять вещам идти своим чередом и влиять на него. Он может использовать все в свою пользу. Он может дать волю своим эмоциональным всплескам, а остальным остаётся только не мешать ему. Он может открыто показывать свое недовольство. И что важнее всего: теперь он понимает, что только потому, что иногда он слишком смущён, или напуган, или оба варианта, остальным необязательно знать о его душевных метаниях. Он учится быть отчужденным, и люди не могут догадаться о его чувствах, теперь он знает, что существует множество способов держать людей от себя на расстоянии (и они гораздо более невинны, чем те, что когда-то использовал Сакурай, это уж точно).

Даже остальные участники теперь держатся чуть в отдалении.

Шо последним приходит в гримерку. Джун приехал сразу после Аибы, почти 40 минут назад, и в нем уже начинает просыпаться раздражение ещё до того, как Шо протягивает руку, чтобы потрепать его по волосам. Немного странный жест, даже при обычных обстоятельствах, но не настолько странный, чтобы можно было оправдать то, как Джун на него отреагировал. Он грубо отталкивает руку старшего и прохладным тоном просит Сакурая не лохматить его волосы: понадобилось немало времени, чтобы уложить их правильно.

Джун думает, что, возможно, для кого-то наблюдающего со стороны все кажется не таким уж плохим. Но каким-то образом враждебность, подавляемая в себе годами, просачивается наружу и окрашивает его тон в иные цвета.

Все оборачиваются на него, но Джун смотрит лишь на Шо, который, кажется, всё понял.

Дело не в том, что только что произошло. Дело в том, что всё это время происходило.

“Мой младший братишка стал совсем взрослым”, – произносит Шо. Джун знает, что для остальных это прозвучало как шутка, но он единственный, кто всегда слышит именно то, что Сакурай говорит, и он единственный, кто смотрит ему прямо в глаза в эту минуту. В голосе Шо появилось что-то по-новому глубокое, чего Джун понять не может, а взгляд кажется непривычно далеким.

Шо тоже изменился, хотя Джуна это только сильнее путает и лишает уверенности.

Он хочет окликнуть Шо, когда тот отвернулся. Хочет извиниться, сказать, что не это имел в виду. Но он усмиряет в себе этот минутный порыв и мысленно произносит, что так будет лучше. Шо – слабость, которую Джун не может себе позволить.

Матсумото начинает понимать правила этой игры, и он отказывается в неё играть.

})i({

Спустя три дня Джун решил, что у Шо определенно имелись какие-то скрытые мотивы, потому как лишь это объяснение имело смысл. На первый взгляд могло показаться, что Сакурай просто ведет себя по-дружески, но Матсумото казалось, что он пытается спровоцировать его на что-то, просто он не знал, на что именно.
Иногда, оказавшись с Шо один на один, Джун чувствовал, как их прошлое давит на него всем своим весом, и он задавался вопросом, чувствует ли Сакурай то же самое. И тогда Джун чувствовал также и то, что он ожидает, когда же Шо сделает шаг, и его намерения станут известны.

Это доходило до того, что даже мысль о встрече с Сакураем (несмотря на то, что эти дни они проводили не слишком много времени друг с другом, даже в составе всей группы) наполняла его каким-то лихорадочным ожиданием. И хотя Шо всегда был с ним мил и добр, когда приходило время расставаться, Матсумото чувствовал себя так, словно его предали и обманули.

})i({

Неловко, странно, и Джун знал, что все это чувствовали. Он чувствовал это сильнее всех, сильнее, чем всё то, что он когда-либо чувствовал. Словом, будто от него оторвали что-то очень важное.

Наконец, Шо устал от их игры и отступил в сторону, находясь подальше от Матсумото. Он знал, что этот день наступит, еще когда Шо впервые пришел к нему, но он пытался обмануть себя, думая, что это не произойдет. Всё продолжалось так долго, что он и сам начал верить в собственную ложь. А теперь у него не осталось даже дружбы, которая была когда-то.

Джун думал, а если бы он достаточно долго собирал кусочки, сумел бы найти все фрагменты, чтобы склеить то, что когда-то было разбито? Нелепо, странно, и в первый рабочий день напряжение передавалось всем. Съемки проходили довольно легко, потому что у него были лучшие друзья и согруппники, и пусть они не совсем понимали, что происходит, они поспешили заполнить ту пустоту, которая образовывалась между ним и Шо. А когда камеры выключены – что ж, это была уже другая история.

Сейчас он думал о том, насколько его чувства к Шо усилились или изменились, или и то, и другое. Он сделал бы для Сакурая все что угодно, только бы тот взглянул на него или обратил хоть каплю внимания. Когда их отношения начали меняться, часть него не ушла; она просто спряталась куда-то внутрь него, в место, четко подписанное именем Шо, и он продолжал заполнять это пространство надеждами: что Шо начнет видеть в нем что-то большее, чем просто нарушителя его покоя, что Шо придёт увидеться с ним действительно для того, чтобы увидеть его, что Шо в итоге почувствует то же, что чувствует сам Джун. Но всего парой слов он разрушил эту игру Шо, Джун показал, что он не слабак, каким однажды назвал его Нино, что он способен нанести ответный удар, что он готов встретиться с Шо на равных.

Он больше не тот неловкий, тощий мальчишка (пусть даже он все еще тощий), который преклоняется даже перед землей, по которой прошел Шо, который ставит их неустойчивые отношения превыше себя самого. В конце концов, их отношения были построены на этом балансе обожания Джуна и раздражения Шо из-за этого обожания.

Он думал о том, что они могли бы попробовать начать всё сначала, но сама основа их отношений была разрушена. И Джун задавался вопросом, это ли имеют в виду, когда говорят, что человек больше не живой? Потому что сам Матсумото чувствовал, будто что-то внутри него умерло.
Часть II

@музыка: Silverchair - Miss you love

@темы: Sakumoto is OTP, translation, fanfiction

---

МВАХАХА. ФАК ЙЕА

[22:01:09] Крошка Енот: я люблю стафф XDDD
[22:01:22] Крошка Енот: шипперы вездеее

да, мы как масоны. нас мало, но мы везде xD

@настроение: ржу.

@темы: итибан, Химэ-сан, Sakumoto is OTP, lol

---

как любит говорить Эри, срсли гайз (с)

Kazu : Тогда, что если Матсумото-сан станет продюсером Сакурай-сана?
Jun : Посмотрим-ка. Я сделаю альбом с его фотографиями.
Sho : Предпочитаешь, чтобы я был раздетым?
Jun : Хмм~ (смеется) Я сниму его как фотограф, и более того, составлю из этих фотографий альбом, подойду к этому творчески.
Sho : (настойчиво) Так мне быть раздетым? (смеется)
Jun : Ну на ползадницы. (смеется)
Sho : Но я уже показывал половину в "Желтых слезах".
Masaki : ну, тогда на этот раз можешь показать всю задницу. (смеется)
Kazu : ага, всю задницу, всю задницу. (смеется)
Jun : Несмотря на то, что у него было много разных образов, я все же уверен, что некоторые из них он еще не показал нам. Если он показывает их во время своей актерской игры, то они становятся ее стилем. Поэтому в своем фотоальбоме я хочу построить мир, где мы сможем увидеть его неизвестные стороны.
Sho : Окей, я буду стараться. С твоих слов это звучит даже немного забавно. (смеется)

самое смешное, что это не баян. это из октябрьского Popolo за 2009 год

скан

у меня тамблер вот уже неделю нещадно флудит сакумото: капсы, гифки, факты, переводы старых интервью. мне честно лень это постить сюда. но я постараюсь когда-нибудь все-таки.

@темы: итибан, Aibaka, Химэ-сан, Sakumoto is OTP, Arashi, good-looking guy

---

s2 ep9

Эрик прекрасный

Эрик снова прекрасный

А это была самая шикарная серия ;_______; Эрик плакал Т_Т этот абсолютно непрошибаемый железобетон плакал
Годрик - идеальный вампир ;__;



И да, эпичный диалог:
Соки: (о Годрике) Так он твой создатель?
Эрик: Не произноси слов, которых не понимаешь.
Соки: Так ты его любишь?
Эрик: Не произноси слов, которых я не понимаю.


Годрик: Я умираю рядом с человеком, и он оплакивает меня. Две тысячи лет, а я могу еще чему-то удивляться. И в этом я вижу Бога.

Эрик идеален. Годрик идеален. Соки по-прежнему дура.

@темы: movies/dramas/tv-shows

---

hajimaru yo~~

Мы с Даночкой успешно закончили субтитры к первому эпизоду Назоди.
Несмотря ни на что, мы будем и дальше переводить эту дораму.
Поэтому хочу поздравить нас с началом нового проекта. И спасибо mikayami за ее помощь с баннерами, в коей она нам никогда не отказывает

@музыка: Simon Curtis - Flesh

@темы: dears, movies/dramas/tv-shows

---

Видя недовольства и фырканья в сторону дорамы Шо, мне хочется нарушить все свои принципы, подойти и плюнуть этим людям в лицо. Потому что в этот самый момент я вспоминаю синяки под глазами, с которыми этот человек вел НЗ и появлялся через выпуск в химитсу, с которыми он приходил на промоушн и на десятки фотосессий. А не пошли бы вы.

@темы: итибан, это капец, товарищи, movies/dramas/tv-shows, unicorns in my head

---

Леденец (Hard Candy), 2005 г.

100 минут, 2 актера, один дом.
На протяжении всего фильма у меня было впечатление, что я попала в психушку. Потому что гжп - 14летняя девочка Хэйли - психопатка еще та, ни больше, ни меньше. И, если выразиться кратко, то фильм о том, как эта девочка с ангельским личиком вообразила себя святой инквизицией и на протяжении всего действа доводила до белой горячки взрослого 32-летнего мужика.
Фильм эмоционально очень сильный, отличная работа оператора. Были моменты, когда съемка была несколько замедленной, создавалось ощущение, будто падаешь куда-то. Какой-то абсолютный психодел. И даже не верится, что двое актеров могли создать подобный эффект. Тут я аплодирую стоя.
Очень крутая игра с красным цветом - красные стены в доме фотографа, красный плащик у девочки, красная кровь.
На самом деле тут сплошная жесть, и если кого и было жалко в фильме - так это фотографа. Вот честно, как бы там ни было и как бы там эта Хэйли не пыталась выставить его педофилом или еще кем-то, она мне показалась гораздо более жестоким чудовищем, чем кто бы то ни было. То, как она пыталась его кастрировать, то, как вела в это время с ним беседу, интересуясь, какое резать сначала - правое или левое, когда с нереальным цинизмом комментировала всё. С тем азартом, с которым она пыталась его всеми правдами и неправдами свести с ума, толкнуть на самоубийство. То, с каким лицом она толкнула его под душ и добивала электрошокером, то, с каким лицом заставила его сделать последний шаг, то, какое ее лицо было в последнем кадре.
Фильм очень крутой, очень сильный. Это из разряда "Реквием по мечте" - фильм, который раз посмотришь, он поразит тебя до глубины души и ты вряд ли его когда-нибудь пересмотришь снова, потому что одного раза было достаточно.
Такие фильмы нужны, чтобы встряхнуть что-то внутри.
Спасибо за совет  Iam_Banana

капсы

@музыка: Plumb - Sleep

@темы: movies/dramas/tv-shows

---

я сегодня флудераст

У меня что-то внезапный приход по Томе.
Итог: следы зубов на руке. Потому что, не прикуси я руку, я бы запищала ==
И всего-то: пара фанвидов.
ПОТОМУ ЧТО ЗАПЯСТЬЯ >____<
это что-то абсолютно неземное, хонто да.
человек, кто тебе позволил быть таким прекрасным? Т_Т

нууууууу, ну прекрасен же

нууууу дааа жеее


можно нам дораму зимой, мм? пожаааалуйста



охохо, как же меня давно так не колбасило xD

@темы: Тома, Неадекват

---

[fic] Smile again

Во всем винить Женю. Это она достучалась до моей совести и заставила меня снова что-то написать.
Спасибо

Название: Smile again
Пейринг: дружба: джунтоши, сакумото, матсумия, джунба
Рейтинг: G
Жанр: флафф, френдшип, повседневность - как-то так.
От автора: фик написан для  J_Yuki и по ее заявке. О том, как изменился Джун за последнее время. В итоге получилось следующее: взгляд Араши на то, как изменился Матсумото.

Сатоши думает, что Джун изменился, глядя на него, сияющего и освещающего своей улыбкой олимпийский стадион ярче, чем это делают тысячи лампочек, фонарей и прожекторов. Джун всегда улыбается на концертах – когда машет публике, когда поет, когда бежит из одного конца зала в другой, когда, игнорируя сбившееся дыхание, изо всех сил кричит слова благодарности.
Джун улыбался всегда.
Разница лишь в том, что эта улыбка заставляет сердце Оно биться в три раза сильнее, и, в страхе пропустить свою партию, он ловит взглядом подбадривающий кивок от пробегающего мимо Нино. Сатоши не может отвести глаз от этой улыбки. Будто перед Мацумото весь мир разлился на ладони, и стоит ему закрыть ладошку – этот мир останется с ним навсегда. Он не знает, в чем тут дело – но он с уверенностью может сказать: этот парень рядом с ним счастлив.
И неосознанно Оно чувствует, что он тоже счастлив. Он целует младшего в щеку, и, наблюдая смущенную улыбку в ответ, Сатоши хочет сделать то же самое еще раз, но выразительный взгляд Казунари почему-то останавливает его.

- Я там никого не знаю, - Сакурай машет головой и собирается вновь спрятаться за раскрытую газету, со страниц которой на него глядит сам премьер-министр под весьма сухим заголовком статьи.
- Ты знаешь Тому, - Джун не намерен отступать и опускает газетe опять на колени ведущего новостей.
- Помимо Томы там еще около десятка незнакомых мне людей.
- Не замечал раньше у тебя проблем с тем, как завести знакомство.
Шо чувствует неуверенный толчок в бок и одновременно с этим на себе выжидающий взгляд Матсумото. Он тихо выдыхает – он сдается.
- Есть!
Сакурай оборачивается и встречается с улыбкой во все тридцать два. Надо бы сказать хоть что-то, но вместо слов выходит лишь невнятное бормотание, на которое, впрочем, собеседник, слишком занятый своей небольшой победой, не обращает никакого внимания.
- Я заеду за тобой в восемь.
Шо провожает младшего взглядом до самой двери, пока спина, обтянутая в светлую футболку, не скрывается за ней. Думая о том, что эта идея с мини-футболом не так уж и плоха, он вновь утыкается в монохромный лист газеты, но вместо пожилого лица премьера со страницы ему неловко и открыто улыбается восемнадцатилетний мальчишка. И Шо сам не замечает, как улыбается ему в ответ.

Не то, чтобы Нино слишком много себе позволял, но находиться в квартире Матсумото и не изучить (пока Джун хозяйничает на кухне) все видимые и не видимые постороннему взгляду предметы, например, его гардероба – по меньше мере, глупость. А Ниномия глупым себя ни за что не считал. Не ускользнула стопка дисков, среди которых, помимо записей концертов и репетиций, Казунари обнаружил нечто, подписанное как NZ. Поставив все аккуратненько на место, он решил, что об этом обязательно нужно будет упомянуть в гримерке. Между делом.
Но особой чести был удостоен дизайнерский кожаный ремень, который Нино приметил на младшем еще в прошлый понедельник на съемках и который сейчас он не преминул примерить.
- Нравится? Можешь забирать, - от неожиданности Нино едва ли не подпрыгнул. Стоящий в проеме хозяин квартиры ему улыбался, но улыбка тут же сползла, уступив привычной строгости, - Через пятнадцать минут нас будет ждать машина, а обед уже на столе. Не заставляй меня повторять дважды.
Усмехнувшись вдогонку скрывшемуся в коридоре Джуну, Нино заботливо застегнул пряжку и, заметив коллекционное издание One Piece, ухмыльнулся.
От цепкого внимания геймера не ускользнула и пачка журналов с хозяином квартиры на каждой обложке. На верхней Матсумото улыбался, и Нино не смог удержаться, чтобы не взять журнал в руки.
Джун изменился.
Джун улыбается, смеется, делает глупости. Не боится делать глупости.
Нино знает его большую часть своей жизни и может дать руку на отсечение, утверждая, что вот такой он – Матсумото Джун… Король, Домёдзи – и куча всех тех ярлыков, которые на него всегда стремились навесить, вообразив рождественской елкой.
Но Нино всегда был против мишуры и стеклянных шариков с искусственно наносимым блеском.
Матсумото, глядящий на него с журнальной обложки, куда лучше какого-то Домёдзи.
Изменившийся Матсумото.
Нет, неправильно.
Вернувшийся Матсумото.

- Зачем ты принес это существо сюда? – Матсумото подозрительно смотрит на глазастое создание у Аибы на руках, после чего отправляет повисших в воздухе кусочек рыбы в рот, наслаждаясь первым подобием еды за весь день съемок.
- Потому что я весь день на студии, а ему одиноко, - как малому ребенку объясняя, ответил Масаки и почесал обезьянку за ухом.
Животное с трудом сдерживалась от того, чтобы не прикрыть глаза, но это было делом чести – вот уже минут пять продолжалась игра в гляделки с человеком, которого ее хозяин заботливо называл «Джун-чаном».
- По-моему, я ему не нравлюсь, или он ревнует тебя ко мне, - не отрывая взгляда от черных глазок-бусинок, проворчал младший.
- А по-моему, ты ему очень даже нравишься. Ну, или твое бэнто. Попробуй ему улыбнуться, тогда он точно в тебя влюбится. Только тогда уже заревную я.
В гримерку постучали, и в проем двери влезла голова ассистента режиссера.
- Аиба-сан, две минуты.
- Ой, прости. Посиди с ним, я сейчас.
Матсумото от возмущения забыл и про слова, и про недавнее соревнование с домашним питомцем Аибы, поэтому, прежде чем, озвучить свои мысли по этому поводу, оказался один на один с обезьянкой.
По правде сказать, Аиба почти забыл о том, кого и с кем он оставил, как только его нога ступила на съемочную площадку. Беспокоиться было не о чем. Ну, если только его любимец не решит познакомиться поближе с прической Матсуджуна, как он обычно это любит делать с самим Аибой. Поэтому, вернувшись в гримерку, Масаки резко остановился. Не от неожиданности, нет. Скорее он просто не хотел нарушать всю прелесть момента. Не часто встретишь подобное зрелище. Обезьянка уже гордо сидела на дорогих джинсах Матсумото, а тот, с абсолютно детской улыбкой, скармливал ему овощи из пластиковой коробочки.
- Эй! Вот так – оставь вас на пятнадцать минут, - смеясь, Аиба вошел к гримерку и плюхнулся на диван рядом с Матсуджуном.
- Твою обезьяну легко подкупить едой и, знаешь,…-
Но Масаки не дает договорить и, незаметно стащив из коробки креветку, перебивает младшего:
- Мою обезьяну легко подкупить улыбкой.


 

@темы: creation, Arashi, fanfiction